«К тому же – на кой тебе сдался Дар-Теен? У вас разные пути, у тебя лежит к Храму, а его дорога… Гм… Впрочем, разве тебе не все равно?»
Когда стойбище скрылось за холмом с лысой макушкой, Аль-Мааш пустила щеров шагом, а затем и вовсе спешилась.
– Пойдем, разомнешь ноги. А сбежать даже не пытайся, – ийлура выразительно похлопала по кинжалу на поясе, – не забывай, что я – одна из самых ловких и сильных женщин.
– Помню об этом постоянно.
Элхадж неловко спрыгнул на снег, поправил куртку – слишком широкая, она то и дело сползала то на одно плечо, то на другое.
Аль-Мааш ткнула хлыстом в направлении ближайшего холма, и они пошли. Потом Элхадж предложил взобраться на вершину, ийлура не стала возражать, не видя в этом ничего настораживающего. Щеров оставили внизу, потому что, как объяснила Аль-Мааш, зеленые твари были далеко не столь глупыми, как порой о них говорят. Обученный щер всегда будет ждать хозяина и с места не сдвинется – ну, разве что только на него нападет какой-нибудь крупный хищник…
– Хотя щер сам кого угодно загрызет, – добавила она и тут же поинтересовалась: – Скажи, Элхадж… А про ритуал – это ты правду сказал?
Синх пожал плечами.
– Чего ты хочешь, Аль-Мааш? Ведь тебя жаждет заполучить полстойбища?
Кажется, она даже чуть-чуть покраснела, или это ветер подрумянил щеки.
– Зачем я тебе? – с ухмылкой повторил Элхадж. – Вы же ненавидите синхов!
Аль-Мааш неопределенно передернула плечами, окинула взглядом возвышающийся холм. А потом, сладко улыбнувшись, протянула:
– Мне любопытно, правда ли то, что говорят.
– И ты, конечно, готова проверить?.. – Он мотнул головой. – Я не понимаю. Хоть режь меня на куски, не понимаю.
Ийлура вздохнула, кивнула на вершину.
– Пойдем, Элхадж.
…Остаток пути проделали молча. Элхадж – потому что задыхался с непривычки, а ийлура – наверное, потому, что обдумывала собственные планы по завоеванию упрямого синха. Но – великая Шейнира! – стоило обливаться потом и хватать ртом уже по-весеннему теплый воздух только ради того, чтобы оказаться высоко над равниной и увидеть темную полоску на горизонте.
– Что это там? – спросил синх, указывая на юг. Он еще сомневался, ему казалось, что зрение обманывает и там, далеко – просто мираж или низкие тучи…
Аль-Мааш прищурилась. Ветер играл ее косичками, трепал ворот льняной рубахи, и лицо показалось Эл-хаджу даже приятным. Вот только зачем эти странные кочевники так тщательно сбривают волосы до самой макушки?
– Там начинаются Дикие земли и заканчиваются степи, – сказала Аль-Мааш, – несколько дней пути… – И тут же нахмурилась. – Я не дам тебе сбежать, Элхадж. Потому что меня накажут. Но более всего пострадает моя гордость, да и что будут думать дети степей обо мне, которая упустила столь ценного пленника?