Хозяин прищуренными глазами смотрел поверх очков на Катерину, да, видать, просмотрел что-то.
– …а Литву… а Литву… У!
– Чего стала? Пленщика зови!
Это все двоюродный брат. Он и немца привез сегодня под вечер. Не то насчет поставок, не то еще чего. Так и хлещут до этих пор.
– Абер шнель! Бистро! – подхватил и немец.
– Что, жалко тебе его? – скалилась Катерина. – Пусть смотрит. Хочу, чтоб видел, как я любить умею. Как еще одного красавца завлекла. Иди, иди, зови!
Хозяину было все равно. Что ему пленный?!
– Ну! Быстро! Бегом! Кому сказано! – взревел двоюродный брат, вытирая повисшую над столом слюну. – Бегом! Она выбежала во двор.
– Витя… – позвала негромко.
Он все еще стоял под деревом, так же, как она недавно, прижавшись к корявому стволу, и смотрел на синее небо и золотые звезды.
– Уже? Освободилась?
– Нет… – ответила она. – Собирайся. Уходить надо. Скорее.
– Сегодня? Сейчас?
– Сейчас.
– А до завтра подождать нельзя?
– Нет. Нельзя.
Он схватил ее, стиснул в объятиях.
– Можно… Хоть до зари бы. Можно ведь?
Она выскользнула из его рук.
– Нет. Поскорей. Я сейчас…
Она снова зажмурилась, войдя в комнату.
– Где пленщик?
– Нет его.
– Что?! Сбежал?
– Может, лошадей перегнать пошел.
– Как вернется, сюда пошли, – велел двоюродный брат.
– Гут, потом… – согласился немец.
– Потом, – подхватила Катерина. – Только не забудь. Прямо в клеть.
Она снова взвизгнула: немец ущипнул ее. Встала, потянула немца за руку и убежала, оставив двери настежь.
Хозяин вскочил, добежал до порога и вернулся.
– В клеть… Убью… – пробормотал он и снова рухнул в свое глубокое кресло.
Двоюродный брат сидел довольный, облокотившись о стол. И снова изо рта свисала слюна.
– Ну как, брат, – обратился он к хозяину, – договорились, а? Все равно увезет он утром твою женщину. О! Какая… женщина!
– Молчи… И тебя убью.
– Шучу я, сам видишь, шучу. А через недельку и ты в город подашься. Креслице для тебя уже готово, только садись. Ну? – Он встал и, качаясь, приблизился. – Поцелуй меня. Поцелуй брата… Разве не я твою жизнь устраиваю?
Она незаметно вышла из избы. Виктор ждал за усадьбой, там, где зеленели кусты сирени. Ночью, при свете месяца, они были как бархатные.
– Пошли, – сказала она.
Усадьба Юодейки была не так уж далеко. Но всю дорогу обратно она спешила. Что-то светилось на хуторе, и свет этот все подгонял и подгонял ее.
Только прибежав во двор, поняла.
Горела клеть.
Перед клетью, с колом в руках, стоял хозяин.
– Это ты? – окликнул он. – Тсс… Все спят. И эти спят оба. Тссс…
Она метнулась к хозяину, встряхнула его, ухватившись за расстегнутую жилетку: