На выходе из офиса, вечером, встречаюсь с Роем. Он сидит на ступеньках, понуро опустив подбородок на шлем, лежащий на коленях. Пристраиваюсь рядом с ним.
– Тяжелый день, – говорю я.
– Мир зачастую не самое пригодное место для жизни, – задумчиво отвечает Рой, поглаживая шлем так нежно, как беременная женщина прикасается к своему животу.
– Не знаю, других-то мест нет.
– Ищи светлые моменты, вселяющие надежду, утверждающие истинные ценности. – Рой выпрямляется.
Стараюсь искать светлые моменты. Почему-то мои мысли обращаются к Софи. Она, наверное, провела весь день в «Блумингдейле», набитом розовым шелком, безразличная к праздным заботам человечества.
– Я пытаюсь.
– У тебя сильный дух. – Рой похлопывает меня по руке, поднимается и провожает меня на улицу.
– Не хочешь ли позаимствовать мой шлем, чтобы дойти до дома? – улыбаясь, спрашивает Рой. И нахлобучивает его мне на голову. Шлем внутри мягкий и удобный. Он приглушает звуки, но я, наверное, выгляжу в нем чертовски глупо. Смеясь снимаю шлем и возвращаю его Рою:
– Спасибо, не стоит. Здесь недалеко.
– Настоящий друг всегда начеку.
Отправляюсь в свою маленькую квартирку, где меня ждут жужжащий холодильник и мягкий" диван. Замечаю Роя, который едет поодаль на своем мопеде. Он соблюдает безопасное расстояние, но держится все время рядом, как ангел-хранитель или отец, провожающий ребенка, впервые самостоятельно идущего в школу. Поворачиваюсь к нему, но Рой делает вид, будто не замечает меня, поскольку ему по пути со мной. Когда я подхожу к двери своего дома, он сворачивает и несется прямо по выбоинам нью-йоркской мостовой. Вполне мог бы объехать, но храбро мчится вперед.
Такой день, как сегодня, заставляет задуматься, что мы натворили с окружающей средой. Какие спреи, пыль, жидкости и газы мы использовали, чтобы этот несвоевременный и ненатуральный весенний день появился задолго до того времени, когда должен был появиться? Наша искусственная весна растопила кучи грязного снега и позволила нам, сбросив сапоги, весело нестись на работу в теннисных туфлях. В такой день вы не наденете свой старый шарф, даже если на улице ветер. Хотя это, как правило, ошибочное решение.
Мария звонит мне на работу.
– Она снова в больнице, – сообщает моя подруга.
Многое в людях вводит нас в заблуждение. Во-первых, копна волос Марии, а во-вторых, этот профессиональный врачебный тон, не подобающий женщине, чья мать вот уже десять месяцев медленно умирает. Для любого из нас это стало бы тяжким испытанием, проверкой на прочность родственных отношений. Для Марии же все еще хуже, поскольку они с матерью никогда не были особенно близки. Неотвратимость смерти не сделала их ближе.