— Как же вы заберетесь на тротуар?
Она забежала сзади, чтобы подтолкнуть его, потом обошла спереди и увидела, что «Никон» уже направлен на нее. Щелк!
— Я не готова…
— Готовы-готовы. Отлично выглядите. Первая девушка в купальнике в моей профессиональной карьере.
— Смахивает на рекламу.
— Может, так ее и следует снимать. — Он пожал плечами.
— Купальник на фоне чего-то там. Как насчет сидя на телевизоре?
Он улыбнулся, полез в болтавшийся за спиной чехол от фотоаппарата, переложил его поудобнее на колени, склонился над ним — поля панамы почти полностью скрыли его лицо, — снял широкоугольный объектив, поставил объектив для дали и навел его на устроившуюся под пальмами группку пожилых людей.
— Решили снять завсегдатаев?
— Да, захвачу их врасплох.
— Могли бы и меня… врасплох захватить.
То ли говорит всерьез, то ли шутит. Да какая разница!
— У меня нет цветной пленки, — отговорился он.
— С вами я на все согласна, Джо, — ответила она.
Он еще не забыл, как болели ноги, когда приходилось часами дежурить перед входом в гостиницу, на митингах, на сборах средств, обводя толпу стальным взглядом, охраняя очередную важную шишку. Как сплющивалась задница после нескольких суток сидения в машине на наблюдательном посту. Как уставали глаза от просматривания писем, которые направляли президенту его «поклонники». А уж воспоминания о ежедневных дежурствах в гостиной миссис Трумэн не навевали ничего, кроме скуки.
Его жизнь сильно изменилась за последнее время.
Он проехал по парку Луммус в каталке, похищенной у «Истерн Эрлайнз», снимая с помощью 250-миллиметровых линз гостиничных постояльцев, устроившихся по ту сторону Оушн-драйв, запечатлев целый ряд морщинистых лиц, крутые волны перманента, сверкающие на солнце очки, оскал искусственных зубов — он снимал старух одну за другой, осторожно проникая в их жизнь. Потом, в янтарном сумраке темной комнаты, он увидит, как их лица проступают из-под слоя проявителя, он останется с ними наедине и попытается спросить, откуда они, что повидали. То ли казаки их насиловали, говорила Фрэнни, то ли приголубили кубинцы.
Его окликнул кубинского вида парень:
— Чего делаете, фотки снимаете?
Наискось спадающая на лоб челка, в ухе золотая серьга, но и без этих примет Ла Брава догадался бы, кто перед ним, стоило увидеть пластику его движений, привычный жест, которым рука скользнула под кончики волнистых волос, коснувшись уха.
Ла Брава так обрадовался при виде этого типа, что широко улыбнулся и подтвердил:
— Ага, фотки снимаю.
— В отпуск приехали?
— Просто радуюсь жизни, — ответил Ла Брава.