– Перед вами жена моего сына, – ответил мсье Донель, – вашим чувствам не суждено получить удовлетворения… В другой раз попрошу предупреждать о приезде.
Это был старый клиент фирмы, страстный любитель роз, вот уже двадцать лет регулярно приезжавший к мсье Донелю поглядеть на розы и приобрести новые сорта. Мартина не шелохнулась, она притворилась спящей – это было лучшее, что она могла сделать. Они прошли мимо.
Странный человек – папа Донель, думала Мартина. Часто его совсем не поймешь… Почему он вдруг выписал дамасские розы? Он не обязан никому давать отчет, но тут вдруг сообщил, как бы между прочим, что в моду входят старинные сорта роз, так же, как в меблировке – стиль Карла X. Мартина тогда же сказала Даниелю, что старик сделал это неспроста, он, конечно, осведомлен о проделках Даниеля и хочет ему помочь. Иначе зачем бы он выписал именно те сорта, которые нужны Даниелю для новых скрещиваний? Даниель пожал плечами: отец хочет ему помочь? Но разве она не слышала, как старик говорил, что чем заниматься опытами, лучше бы уж Даниель содержал танцовщиц. А Мартина все же думала, что папа Донель просто не хотел, чтобы Даниель очень уж зарвался и пустил бы на ветер всю его ферму. Он ворчал и все же исподтишка помогал сыну. Но она ничего не сказала об этом Даниелю, он бы только рассердился на нее. И ты против меня! А ведь Даниель очень уважал отца. «Такие люди, как мой отец, – говорил он, – в прежние времена выражали дух Франции: толковые, неутомимые, терпеливые. Солдаты четырнадцатого – восемнадцатого годов. Но, черт возьми, времена переменились! Куда теперь только не вторглась наука! С окопной войной покончено! Сейчас требуется терпение иного рода. Если грянет война, человек в ней будет играть еще меньшую роль, чем пехотинец четырнадцатого восемнадцатого годов. А Сопротивление… Это же средние века, кустарная война холодным оружием. Я сам теперь представитель мирной армии ученых-искателей. Хотя я стремлюсь открыть не средство от рака и не пенициллин… Но, если я сумею научным способом вывести розу, современную по форме, но с древним ароматом, генетика сделает хотя бы крохотный шаг вперед. И если бы мой отец не был человеком пассивным, не приспособленным к XX веку, он не мешал бы мне работать… Подумать только, какие здесь у нас идеальные условия – сочетание лабораторных опытов с практикой. Мой отец знает о розах все, чему может научить жизненный опыт. Но беда в том, что я-то признаю значение практики, а он не хочет признать значения науки. Правда, я еще не ученый, но ты ведь знаешь, я работаю, я стараюсь изо всех сил, уверяю тебя…» У Мартины и сейчас звучит в ушах его голос. Как он это сказал, бедняга! С какой скромностью… Нет, он не воображал о себе бог знает что, как некоторые. Проклятый Бернар! Потому что папа Донель… Мартина не спорила, она не хотела зря раздражать Даниеля, но подозревала, что мсье Донель просто-напросто верит в науку не меньше, чем Даниель. Только он все-таки оставался крестьянином – этот мсье Донель, говорящий по-английски, среди клиентов которого были крупные капиталисты и кинозвезды, весьма его уважавшие, и, как все крестьяне, он был недоверчив и упрям. Ясно, что он хочет помочь Даниелю, но без излишних убытков. «Чтобы член семьи Донелей не интересовался розами да это немыслимо!» – сказал мсье Донель, когда Мартина впервые приехала на ферму. Но тогда-то она действительно не интересовалась розами. А теперь и она увлеклась. Правда, ее увлекает не само дело, а вызванная им борьба, местные придворные интриги… Она жаждала победы Даниеля и была его горячей сторонницей, потому и не протестовала, когда он исчезал на рассвете, чтобы помочь в работе на плантациях, она думала, что так ему легче следить за Бернаром. Сама она вставала поздно, лениво шла принимать душ во дворе за старой ширмой, которую Даниель достал для нее с чердака, опять поднималась наверх, одевалась наводила красоту так же старательно, как в Париже. Мечтала о том, как она перестроит, приведет в порядок ферму, когда вернется сюда в один прекрасный день хозяйкой. Но чаще всего она мечтала о Париже, о квартире, в которой они поселятся, когда достроят дом. Она видела в магазине спальню… Такую бы ей и хотелось. Она уже заранее решила, какие будут у нее в квартире обои, занавески, безделушки… даже какие будут вешалки в шкафах: у нее – обтянутые материей, у Даниеля – из полированного дерева. Она представляла себе и вазы с цветами, и лампы…