– Неужто девственницу?
– Прекрати издеваться, Тео. Лексис Чандрис – дочь моего близкого друга.
Дед прямо-таки смеется над ним.
– Хотя бы присмотрись к ней получше…
– Что ты имеешь в виду?
– Не валяй дурака, Тео, ты знаешь. Возьми в постель и…
– Спасибо, – резко отрезал тот.
– Отец уже отослал ее на Кальмос…
– Что?!
– Ну, я рассказал ему, что ты готовишь прогулку на яхте. У вас появится замечательная возможность узнать друг друга получше. Ты уверен, что не хочешь воспользоваться такой отличной ситуацией? Я говорю о дочери еще не менее именитой семьи. Если две компании и две семьи сольются в одну, это будет шикарная империя. Ты не избежишь судьбы.
– Нет, Димитрий. Я создаю свою судьбу сам, и не мешай мне.
Тео долго смотрел в глаза деду, выдерживая этот натиск с достойным мужеством, пока Димитрий не пожал плечами.
– Ну… если и так, то будь добр, приведи ко мне женщину до того, как я умру.
– Возможно, не получится.
– Не то говоришь, Тео. – Судьба рода Савакисов, по мнению Димитрия, сейчас висела на волоске.
– Отлично. Тогда я даю тебе мое слово.
– Вот это другое дело. А Лексис не пропадет. Я слышал, она красива. И если она тебе не понадобится, попользуйся ею и просто отошли назад.
Тео поморщился от такого цинизма. Каждый раз, как он думал, что узнал деда до конца, тот преподносил ему еще один сюрприз. Кажется, грани его характера изучить было просто невозможно.
– Так вот как ты относишься к детям своих друзей?
– Ты идеалист, Тео.
– Правда? – Любопытно, кажется, Димитрий совсем его не знал. Они столько лет жили под одной крышей, но мало общались.
– Помни, – погрозил Димитрий, – если ты бросишь эту девчонку, то другую точно должен привести, пока я не помер. И вот что – остерегайся подвоха. Держись подальше от актрис, никаких мне Золушек и тому подобного. Вижу, ты смотришь на меня с отвращением, Тео, но мы с тобой одной породы – оба предназначены для великих дел, более великих, чем просто семейный очаг. Лишь немногие женщины могут это понять. Одна из них – эта самая дочь моего друга. Другие женщины ищут чего-то другого, чего мы не можем им дать.
– И что же?
– Любовь, Тео. Так подпишешь? – И Димитрий Савакис подтолкнул злосчастный документ к нему поближе.
Подхватив авторучку, Тео подставил свою подпись под размашистой подписью деда, добавил дату, а потом – в последний раз – пожал Димитрию руку.