– Твои вопросы всегда ядовиты, когда ты чуешь добычу. Послушай, давай договоримся. Я предлагаю сделку.
– Какую? – недоверчиво спросил журналист.
– Сегодня вечером ты обедаешь со мной, и я скажу тебе все, что знаю, и все, что смогу сказать нового. У тебя будет эксклюзивное интервью.
– До этого момента все идет хорошо... но есть одно «но», не так ли?
– Ты попытаешься держать на расстоянии твоих назойливых собратьев. Это ты тоже хорошо умеешь делать: сообщи им какую-нибудь хорошую информашку, которая отправила бы их подальше отсюда! Например, в Каркасон...
– Почему не в Китай?.. Хорошо, это мне подходит! Сделка заключена! Я буду у тебя в семь часов!
– Превосходно, я пойду к дамам, меня пригласили на завтрак.
Когда Антуан вошел в апартаменты обеих дам, окна которых выходили на улицу Риволи и Кастильоне, ему показалось, что он переступил порог иного мира. Несмотря на шедший на улице снег, по-зимнему покрывший сад Тюильри, здесь было тепло. Огонь пылал в камине, вазы были наполнены цветами, придав праздничный вид и еще большую роскошь номеру с деревянной облицовкой стен и расписанному золотом потолку.
Мадам Лекур наблюдала в это время за официантом, накрывавшим на стол у камина, поглядывая в поданное им меню. Она предложила Антуану сесть, объявив, что Орхидея переодевается, и предложила выпить бокал шампанского.
– Не принято, конечно, пить до обеда, но когда я чувствую себя подавленной или разбитой, то не раз замечала, что оно мне идет на пользу.
– Я готов следовать за вами, – улыбнулся художник, пытаясь понять, почему на лице этой совершенно незнакомой женщины, случайно встреченной молодой вдовой в поезде, видны следы слез.
– Похоже, что эта церемония была для вас большим испытанием?
Она бросила на него быстрый взгляд и отпила глоток:
– И вы интересуетесь, почему? После нашей последней... несколько бурной встречи я о вас узнала многое. Я знаю, что вы человек чести, и чтобы ответить на все ваши вопросы, которые я читаю в ваших глазах, я думаю, что смогу доверить вам то, что Орхидея уже знает. Конечно, вы должны дать слово... без этого вы будете продолжать задаваться вопросами, что я делаю рядом с ней и топтаться в одном месте в поисках ответа. Вы даете мне честное слово?
– Даю, – серьезно ответил Антуан, по тону старой дамы догадавшийся, что речь пойдет о чем-то очень серьезном.
Он не подумал скрывать свое удавление, когда она пересказала ему все, предшествующее рождению Эдуарда.
Многое стало теперь ему понятным, начиная с непреклонного отношения мадам Бланшар к женитьбе сына. Теперь она должна испытывать облегчение оттого, что тот, кто ничего для нее не значил, удалился навсегда. Семейное состояние перейдет теперь целиком ее настоящему сыну, и только ему одному...