Хозяин кивнул, бросил на стол салфетку и взмахом руки отпустил двух прислуживавших ему лакеев. Загасив свечу, он подошёл к окну и встал за одной из тяжёлых занавесей.
В доме напротив началось движение. По комнатам засновали лакеи, зажигая бесчисленные светильники. И вскоре внутренность дома осветилась, и теперь можно было отчётливо разглядеть его роскошное убранство: и хрустальные люстры под высокими потолками, и сиявшие в их блеске стены, увешанные гобеленами, потолки, украшенные лепниной, в золочёных рамах зеркала, а под ними — инкрустированные золотыми орнаментами мраморные столики.
Бледный молодой человек весь напрягся, когда заметил одинокого всадника, появившегося из густого тумана и по восточному тракту подъехавшего к крыльцу. Стоило ему спешиться, как двери тут же распахнулись, готовые впустить гостя, несмотря на его промокшее платье и заляпанные грязью башмаки. Конец неловко потоптался в передней, опустив голову и вертя в руках мокрую шляпу.
Наконец в гостиной появился высокий плотный мужчина в сопровождении целой свиты, которая застыла в нерешительности, увидев мокрого и грязного гонца. Высокий грузный мужчина тоже замер в ожидании, а гонец поклонился.
Следивший за ними молодой человек затаил дыхание. Он видел, как гонец, сделав несколько шагов, преклонил колено, словно отдавая почести царственной особе. Высокий мужчина стоял посреди комнаты, склонив голову, в то время как все присутствующие леди и джентльмены один за другим также приняли коленопреклонённую позу.
Бледный молодой человек закрыл глаза. Потом резко отвернулся и выбежал из кабинета.
В фойе, сидя в кресле, его ожидал Фриц. При появлении хозяина он тут же вскочил.
— Лошадь, — негромко приказал хозяин, направляясь вверх по широкой лестнице в свои апартаменты, чтобы собраться в путь.
Он, больше не вернётся в Гент, его миссия здесь закончена.
Трудно определить, сколько дней и ночей занял его путь по залитой дождями земле, которая превратилась в сплошное болото. Тучи нависали так низко, что невозможно было найти границу между хлябями небесными и хлябями земными. То и дело его лошадь проваливалась в наполненные жидкой грязью ямы. И хотя каждая клеточка измученного тела молила об отдыхе, он упрямо Продолжал двигаться вперёд, он не имел права на передышку. Юноша рвался в Остенд, к морю.
И только, кажется, на исходе второго дня, с трудом разлепив мокрые ресницы, он различил сквозь пелену тумана мигающие огни домов Остенда. Подъехав ближе, смог рассмотреть огромные лодки, пришвартованные к молу, а неистовые волны бились о набережную. На улицах не было ни одной живой души, да и сами дома как бы притихли и сгорбились под ударами урагана.