Я несколько минут изучал этот документ - совершенно бессмысленный, но весьма, надо сказать, эффектный.
– Но… где можно получить такую брошюрку? Кто проводит эти экскурсии? Конечно, это должен быть человек, работающий в замке. Но если Ее Величество узнает…
– Если Ее Величество узнает, то, скорее всего, уволит всех слуг во дворце и наберет новых, - ответил Холмс. - Ведь она не сможет больше доверять ни одному. Разве они могли не знать, что происходило, что происходит - не однажды или дважды, но почти каждую ночь?
– Да, - сказала мисс Маккензи. - Верно, сэр, и как раз потому ни одна живая душа не осмеливалась заикнуться, хотя вы правильно сказали - кто здесь работает л, все знали про это знают.
– И все знают, кто устраивает эти незаконные визиты? - спросил я.
Девушка быстро покачала головой:
– Каждого из нас предупреждают, чтоб не любопытствовал. И все слушаются, потому как никто не хочет лишиться места. - Она боязливо глянула на нас. - И никто не хочет, чтоб призрак за ним явился! Я слушалась этого правила, пока… если бы я только знала! Но он все превратил в игру, сэр, опять обманул меня. Он сказал, что покажет мне, и что если я буду с ним, со мной ничего не случится! Но теперь я вижу…
– Что тем он держал вас в своей власти, - продолжил Холмс. - Он обещал показать вам то самое место, где никогда не высыхает лужа крови, представил это как приключение, поняв ваш характер, а потом сказал, что если вы когда-нибудь его предадите…
Бедняжка при этих словах так задрожала от страха, что я бросился к ней и обнял за плечи, а она прошептала:
– Да! Если я выдам, что знаю, за мной явится итальянский джентльмен! И вот он явился! Но я не предавала его, мистер Холмс, клянусь своей жизнью, не предавала! Тогда почему? Почему этот несчастный неупокоенный дух является меня мучить…
Девушка была близка к истерике, но тут раздался новый звук, и она онемела от страха: с верхнего этажа донесся голос. Голос был мужской и говорил с акцентом:
– Синьорина… синьорина… час уже близок…
Мисс Маккензи, которая теперь едва могла дышать, не то что говорить, боязливо цеплялась за лацкан моего сюртука и прижималась ко мне.
– Не бойтесь, - шепнул я, плотнее обнимая ее плечи. - Дух это или человек - клянусь, он не причинит вам вреда.
Я поглядел на Холмса, ожидая, что он присоединится к моей клятве - но, к удивлению своему, увидел, что мой друг улыбается. Не в первый и не в последний раз меня ставило в тупик непостижимое веселье, которое вызывала у Холмса тема общения с потусторонним миром. Холмс догадался, что я не разделяю его чувства, быстро подошел к большому камину и указал мне на трубу; и тогда я понял, что? он хотел сказать. Призрачный голос опять принялся напевать тот же переменчивый мотив, одновременно знакомый и неизвестный, и я понял, что звук вовсе не порождается в пространстве вокруг нас, а просто доносится через трубу и усиливается, резонируя в огромной полости камина.