И вот он в Блэнелли, - встает, бреется, одевается, все это с лихорадочной
быстротой, вызванной беспокойством о первой пациентке. Он торопливо
позавтракал и побежал обратно в свою комнату. Здесь отпер чемодан и достал
оттуда маленький футляр синей кожи. Открыл его и с серьезным выражением
смотрел некоторое время на лежавшую внутри медаль, гунтеровскую[*] золотую
медаль, которую ежегодно присуждали в университете Ст.-Эндрью студенту,
сделавшему наибольшие успехи в клинической медицине. И он, Эндрью Мэнсон,
получил эту медаль!
Он ценил ее превыше всего, привык смотреть на нее как на талисман,
залог счастливого будущего. Но в это утро он взирал на нее с гордостью, с
какой-то странной тайной мольбой, словно стремясь вновь обрести веру в себя.
Потом, спрятав футляр, поспешил в амбулаторию на утренний прием больных.
Когда Эндрью вошел в эту лачугу, он уже застал там Дэя Дженкинса,
наливавшего воду из крана в большой глиняный горшок. Это был проворный
вертлявый человечек, с впалыми щеками в красных жилках, с глазами,
шнырявшими одновременно во все стороны, и худыми ногами в таких тесных
брюках, каких Эндрью ни на ком еще не видывал. Дженкинс поздоровался с ним и
сказал заискивающе:
- Вам нет надобности приходить так рано, доктор.
Я могу до вашего прихода отпустить все повторные лекарства и выдать,
кому нужно, удостоверения. Миссис Пейдж заказала резиновый штамп с подписью
доктора Пейджа, когда он заболел.
- Благодарю вас, - возразил Эндрью. - Но я хочу сам принять всех
больных. - Он остановился, забыв на время о своей тревоге, пораженный тем,
что делал аптекарь. - А что это вы делаете?
Дженкинс вместо ответа подмигнул ему.
- Из этого горшка вода покажется им вкуснее. Мы с вами знаем, что
значит добрая старая "aqua"[*], не так ли, доктор? Ну, а пациенты этого не
знают. Дурак был бы я, если бы при них наливал воду в их бутылки прямо из
крана!
Маленький аптекарь обнаруживал явное желание пуститься в откровенности,
но из задней двери дома, за сорок ярдов от амбулатории, вдруг раздался
громкий окрик:
- Дженкинс! Дженкинс! Вы мне нужны - сию же минуту!
Дженкинс подскочил, как строго вымуштрованный пес при щелкании бича
погонщика, и пробормотал дрожащим голосом:
- Извините, доктор. Меня зовет миссис Пейдж. Я...
Я должен бежать туда.
К счастью, на утренний прием пришло всего несколько человек, к половине
одиннадцатого Эндрью всех отпустил и, получив от Дженкинса список больных,
которых следовало посетить на дом у, тотчас выехал в двуколке Томаса. В
почти мучительном нетерпении он велел старому кучеру ехать прямо на
Глайдер-плейс.