- Крис! Я, право, верю теперь, что сделаю что-нибудь в жизни!
Он начал старательно заносить на картотеку, специально для этой цели
приобретенную, результаты своих исследований. Он и сам не сознавал, какой
блестящей клинической техники достиг за это время. В комнате, где рабочие
переодевались, выйдя из шахты, они стояли перед ним, оголенные по пояс, а он
при помощи пальцев и стетоскопа чудесным образом проникал в тайны
патологических изменении этих живых легких: здесь - участок фиброза, у
следующего - эмфизема, у третьего - хронический бронхит, который сам он
снисходительно именует "пустяковым кашлем". Эндрью аккуратно отмечал все
недуги в диаграммах, напечатанных на обороте каждой карточки.
Одновременно с этим он брал у каждого больного мокроту на исследование
и, сидя до двух-трех часов ночи над микроскопом Денни, заносил полученные
данные на карточки. Оказалось, что в большинстве случаев эта гнойная слизь,
которую больные называли здесь "белыми плевками", содержала блестящие острые
частички кремнезема.
Эндрью поражало количество альвеолярных клеток в легких и частое
нахождение в них туберкулезных бацилл.
Но более всего приковывало его внимание присутствие почти всегда и
повсюду кристаллов кремния. Неизбежно напрашивался потрясающий вывод, что
изменения в легких, а возможно даже и сопутствующая им инъекция, происходят
от этой именно причины.
Таковы были успехи Эндрью к тому дню в конце июня, когда Кристин
воротилась и бросилась к нему на шею.
- Как хорошо опять очутиться дома!.. Да, я хорошо провела время, но...
право, не знаю... и ты так побледнел, милый! Наверное, Дженни тут морила
тебя голодом!
Отдых принес ей пользу, она чувствовала себя хорошо, и на щеках ее цвел
нежный румянец, Но ее тревожил Эндрью: у него не было аппетита, он каждую
минуту лез в карман за папиросами.
Она спросила серьезно:
- Сколько времени будет продолжаться эта твоя исследовательская работа?
- Не знаю. - Это было на следующий день после ее приезда; шел дождь, и
Эндрью был в неожиданно дурном настроении. - Может быть, год, а может быть, и
пять.
- Так слушай, Эндрью. Я вовсе не собираюсь читать тебе проповедь, -
хватит и одного проповедника в семье, - но не находишь ли ты, что раз эта
работа так затягивается, тебе следует работать планомерно, вести правильный
образ жизни, не засиживаться по ночам и не изводить себя?
- Ничего со мной не будет.
Но в некоторых случаях Кристин бывала удивительно настойчива. Она
велела Дженни вымыть пол в "лаборатории", поставила туда кресло, разостлала
коврик перед камином. В жаркие ночи здесь было прохладно, от сосновых
половиц в комнате стоял приятный смолистый запах, к нему примешивался запах
эфира, который Эндрью употреблял при работе. Здесь Кристин сидела с шитьем
или вязаньем, пока Эндрью работал за столом. Согнувшись над микроскопом, он
совершенно забывал о ней, но она была тут и поднималась с места ровно в
одиннадцать часов.