В половине десятого, когда из амбулатории ушел последний пациент,
Эндрью с решительным видом вышел из своей каморки.
- Дженкинс, где живет доктор Денни?
Маленький аптекарь, который в эту минуту спешно закрывал на засов
наружную дверь, опасаясь, чтобы в амбулаторию не забрел еще какой-нибудь
запоздалый посетитель, повернулся к Эндрью с почти комичным выражением ужаса
на лице.
- Ведь вы же не станете связываться с этим человеком, доктор? Миссис
Пейдж... она его не любит.
Эндрью спросил угрюмо:
- А почему это она его не любит?
- Да потому же, почему и все. Он был так безобразно груб с ней. -
Дженкинс замолчал, но затем, всмотревшись в лицо Мэнсона, добавил неохотно:
- Что ж, если вы непременно желаете знать, - он живет у миссис Сиджер,
Чэпел-стрит, номер сорок девять.
Снова в путь. Эндрью целый день был на ногах, но не чувствовал
усталости, поглощенный сознанием своей ответственности, озабоченный
эпидемией тифа, тяжелым грузом легшей ему на плечи. Он испытал большое
облегчение, когда, придя на Чэпел-стрит, № 49, узнал, что Денни дома.
Хозяйка проводила его к нему.
Если Денни и удивился его приходу, он ничем этого не показал. Он только
спросил после долгого и невыносимого для Эндрью разглядывания его в упор:
- Что, уже отправили кого-нибудь на тот свет?
Эндрью, все еще стоявший на пороге теплой неприбранной гостиной,
покраснел, но, сделав над собой громадное усилие, подавил гнев и обиду. Он
сказал отрывисто:
- Вы были правы. Это брюшной тиф. Меня убить мало за то, что я сразу не
распознал его. Уже пять случаев.
Я не в большом восторге, что приехал сюда. Но надо что-то делать, а я
здесь новый человек и не знаю, что. Я звонил врачебному инспектору, да
ничего от него не добился. И пришел к вам за советом.
Денни, в своем кресле у камина, полуобернувшись слушал с трубкой в
зубах и, наконец, сказал ворчливо:
- Вы бы лучше вошли. - Затем, с внезапным раздражением: - Ох, да
садитесь же ради Бога! Не стойте, как пресвитерианский священник, который
готовится предать кого-нибудь анафеме. Выпить чего-нибудь хотите?
Нет? Ну, конечно, я так и думал, что не захотите.
Но даже и тогда, когда Эндрью, неохотно уступая его настояниям, сел с
оборонительным видом и даже закурил папиросу, Денни не торопился начинать
разговор. Он сидел, тыкая своего пса Гоукинса носком рваной домашней туфли.
Наконец, когда Мэнсон докурил папиросу, он сказал, кивком головы
указывая на стол:
- Взгляните, пожалуйста, на это!
На столе стоял прекрасный цейсовский микроскоп и лежало несколько
препаратов. Эндрью поместил один из них под микроскоп и сразу различил
характерные палочки - группы тифозных бактерий.