- Нет, серьезно... - запротестовал он, краснея. Затем пробормотал
невнятно: - Нет, это просто потому, что я ведь, как-никак, врач.
Она засмеялась, медленно отгоняя рукой дым папиросы.
- Вас не убедишь. И, пожалуй, не стоило мне говорить вам этого. Ну,
конечно, вы отличный врач. Мы только недавно говорили об этом на Грин-стрит.
Ле-Рою уже начинает надоедать наша компания врачей-диететологов. Бедный
Румбольд! Ему бы неприятно было услышать, как Ле-Рой лаял: "Пора выставить
нашего старикашку". Но Джеки с ним согласен. Они хотят иметь в правлении
врача помоложе, поэнергичнее... как это говорится? - "восходящее светило".
Они, кажется, затевают большую кампанию в медицинских журналах, хотят
заинтересовать врачей нашими продуктами с научной точки зрения, так
выразился Ле-Рой. А, разумеется, Румбольд - только предмет шуток среди своих
коллег. Но к чему я говорю обо всем этом?
Терять время на эту прозу в такой вечер, как сегодня!
Ну, ну, не хмурьтесь так свирепо, точно вы собираетесь убить меня или
лакея или капельмейстера... а его бы следовало убить, он противный, правда?
Вы сейчас точно такой, как тогда, в первый день, когда вы вошли в
примерочную, - надменный и нервный и даже чуточку смешной. Бедная Топпи!
Собственно, не мне, а ей полагалось бы быть здесь с вами.
- Я очень рад, что ее нет, - сказал он, не поднимая глаз от стола.
- Пожалуйста, не считайте меня банальной. Мне это было бы нестерпимо.
Надеюсь, мы достаточно интеллигентны, и мы... во всяком случае... не верим в
великую страсть.
Этим все сказано, не так ли? Но я нахожу, что жить гораздо веселее,
если имеешь... друга, с которым можно пройти вместе кусочек пути. - В глазах
Франсиз снова засверкали огоньки смеха. - Ну вот, я заговорила совершенно
языком Россетти. Нет, это слишком ужасно! - Она потянулась за своим
портсигаром. - К тому же здесь душно, и я хочу поглядеть на луну над рекой.
Эндрью расплатился и вышел за ней через высокие стеклянные двери,
варварски пробитые в красивой старой стене.
На террасу слабо доносилась танцевальная музыка. Перед их глазами
расстилалась просторная зеленая лужайка, спускавшаяся к реке меж темных
рядов подстриженных тисов. Франсиз была права: над Темзой уже взошла луна,
бледное ее мерцание переливалось на щитах для стрельбы, стоявших на нижних
площадках, от тисов брызнули длинные черные тени. А дальше, за лужайкой,
лежала серебряная гладь реки.
Они спустились к берегу, сели на скамью, стоявшую у самой воды. Франсиз
сняла шляпу и молча глядела на медленно текущую реку, вечный ропот которой
сливался с глухим гудением автомобиля, проезжавшего где-то вдалеке.