Начались расспросы. Но прежде всего Оуэн тихим голосом изложил условия
работы.
- У нас тут, доктор, такой порядок: рабочие Эберло (в нашем районе
имеются два антрацитовых рудника, сталелитейный завод и одна угольная шахта)
выплачивают из каждой недельной получки известную сумму нашему обществу. На
эти деньги мы организуем необходимую врачебную помощь, содержим прекрасную,
хотя и небольшую больницу, амбулатории, выдаем лекарства, протезы и так
далее. Кроме того, у Общества состоят на службе врачи:
доктор Луэллин, наш главный врач и хирург, четыре младших врача и
дантист. Мы им платим, так сказать, с головы - в зависимости от числа
постоянных пациентов в их списке, по определенной ставке за каждого.
Насколько я знаю, доктор Лесли в последнее время перед отъездом зарабатывал
что-то около пятисот фунтов в год. - Оуэн сделал паузу. - В общем мы находим
нашу систему разумной.
Со стороны тридцати членов комитета последовал ропот одобрения. Оуэн
поднял голову и поглядел на них.
- Ну, а теперь, джентльмены, есть ли у кого вопросы к доктору Мэнсону?
Эндрью начали обстреливать вопросами. Он старался отвечать спокойно,
правдиво, без прикрас. Один раз сострил:
- Вы говорите по-валлийски, доктор? - Вопрос исходил от одного особенно
назойливого молодого шахтера, по фамилии Ченкин.
- Нет, - сказал Эндрью. - Я с детства говорю только на гэльском языке[*].
- Много вам будет от него проку здесь!
- Он мне пригодится, когда я захочу обругать пациентов, - сказал Эндрью
сухо, и все засмеялись.
Наконец опрос кончился.
- Очень вам благодарен, доктор Мэнсон, - сказал Оуэн. И Эндрью вышел в
ту же маленькую приемную с кислым запахом. Чувствуя себя так, как будто его
долго швыряло по бурным волнам, он наблюдал, как остальные кандидаты один за
другим уходили в комнату заседаний.
Эдвардс, вызванный последним, отсутствовал долго, очень долго. И вышел,
широко ухмыляясь, всем своим видом как бы говоря: "Жаль мне вас, товарищи.
Место уже у меня в кармане".
Последовало бесконечное ожидание. Наконец дверь в комнату комитета
отворилась, и из клубов табачного дыма вынырнул Оуэн с бумажкой в руке. Его
глаза, поискав среди группы ожидавших, в конце концов с выражением
искреннего доброжелательства остановились на Эндрью.
- Будьте добры зайти сюда на минутку, доктор Мэнсон! Комитет хочет еще
раз поговорить с вами.
Побелев до самых губ, с колотившимся сердцем, Эндрью прошел за
секретарем в комнату комитета. "Не может быть, - твердил он себе, - не может
быть, чтобы они выбрали меня".
Сидя опять на том же стуле, словно на скамье подсудимых, он увидел
обращенные к нему улыбки, ободряющие кивки. Один только доктор Луэллин не
смотрел на него.