– Капитан просит позволения видеть ваше превосходительство!
– Проси!
И, обращаясь к Артемьеву, прибавила, любезно и конфиденциально понижая голос:
– A la bonne heure! [4] Сейчас увидите большого философа-мужа.
– Да Князьков и не женат.
– Какой Князьков?.. Я говорю про милейшего Ивана Николаича… Вы знаете Каурова? Муж недавно перевел его командиром с «Верного» на «Олега», а Князькова на «Верный».
В вошедшем видном брюнете с красивыми крупными чертами моложавого, румяного и жизнерадостного лица, с пушистыми усами и окладистой черной бородой, решительно нельзя было увидать ни малейшей неловкости или затруднительности мужа «великолепной Варвары».
Он молодцевато и как-то приятно и легко нес свою крупную, полноватую фигуру в белом кителе, белых штанах и желтых башмаках, слегка почтительно наклонив коротко остриженную, крепко посаженную, круглую, черноволосую голову с жирным загорелым затылком.
Кауров крепко поцеловал руку адмиральши и с аффектацией почтительного подчиненного спросил:
– Как прикажете, ваше превосходительство… Будить адмирала?
– А что?
– Ученье… Адмирал хоть посмотрит.
– Какое в два часа?
– Минное, ваше превосходительство.
– Не беспокойте Пармена Степаныча. Делайте без него.
– Слушаю-с, ваше превосходительство!
Кауров с каким-то удовольствием и как-то «вкусно» сыпал «превосходительством».
Адмиральша указала на стоявшего Артемьева.
– Вот и новенький к нам. Знакомы?
Кауров так крепко пожал руку Артемьева и так ласково, добродушно и, казалось, чуть-чуть посмеиваясь глазами, улыбался всем лицом, что влюбленный любовник его жены невольно смутился и, казалось, готов был сейчас же извиниться перед мужем и просить, чтобы он на него не сердился. Он сам понимает, как обворожительна его жена.
– Молодой человек не хотел к нам… И на меня – ни малейшего внимания. Не удостоил подойти сам. Верно, расстроен. Хандрит… По семье, конечно, – ядовито прибавила адмиральша.
Артемьев презрительно усмехнулся.
– Привыкнет, ваше превосходительство!.. Только немножко подтянуть себя… Нервы и стихнут, Александр Петрович… И я привык на положение соломенного вдовца… Вавочка обрадовала было осенью. Телеграфировала, что приедет… А на днях: «не приеду»… Ну что Вавочка? Она писала, что вы – спасибо, голубчик! – навешали ее… Здорова? Не скучает?
– Здорова… Не скучает, кажется…
– И молодец Вавочка. Честь имею кланяться, ваше превосходительство!
И Кауров снова чмокнул руку адмиральши.
Поклонился и Артемьев, собираясь уходить.
– Так и не удостоите, молодой человек, чем-нибудь интересным из Петербурга? – с насмешливой усмешкой высокомерно спросила адмиральша.