– Вы, между прочим, тоже можете стать соучастником.
– Так вы хотите, чтобы я сам сообщил?
– Нет, – рявкнул Ник и среди гарема своих бывших жен зарысил к парадному входу в «Акрополь». – Послушайте, сначала я, как джентльмен, хочу перед ней извиниться. Неужели вы думаете, что Лонго мне это позволит?
Валентайн хотел было сказать «да», но удержался – это было бы совсем уж откровенным враньем. Священники и врачи на сострадание способны, полицейские – никогда.
И он ответил:
– Нет.
– Мне нужно всего лишь пять минут с ней наедине, – попросил Ник. – И все.
– Только пять минут?
– Да.
– Обещаете? – с сомнением в голосе спросил Валентайн.
– Клянусь могилой матери, – торжественно произнес Ник.
25
Нола спряталась в «Везунчике» – мотеле на западной окраине. По мере отдаления от Стрипа Лас-Вегас становился все ужаснее, и «Везунчику» вскорости предстояло превратиться либо в автостоянку, либо в кладбище автомобилей. Уже сейчас из-за того, что часть неоновых букв в названии мотеля не горели, а часть горели не полностью, само название выглядело самым жалким образом.
Ник припарковался на пустынной площадке, выключил фары. Некоторое время они сидели молча. Первым заговорил Валентайн:
– Я по-прежнему считаю, что вам лучше бы вызвать полицию. К черту полицию.
– А что если здесь нас ждут какие-то неприятности?
Ник перегнулся через Валентайна и достал из бардачка револьвер тридцать восьмого калибра с перламутровой рукояткой, такой блестящий, словно только что из магазина.
– Уберите эту штуковину, пока себе что-нибудь не прострелили, – сказал Валентайн.
– Мне тоже нужна защита, – ответил Ник, засовывая оружие за пояс. – Есть другие предложения?
– Да, – ответил Валентайн. – Давайте позвоним Уайли.
Ник вытер рукавом вспотевшее лицо. Двадцать секунд с выключенным кондиционером – и в машине стало жарко, как в духовке.
– А зачем? – спросил он.
– Скажем, чтобы все повысили бдительность.
– С какой это стати?
Валентайн посмотрел на Ника: неужели он ничего не понимает? Или, как это бывает, все настолько на виду, что никто ничего не замечает?
– Потому что начинается последний акт пьесы, задуманной Фрэнком Фонтэйном и Нолой Бриггс.
– Вы полагаете, что меня все-таки попробуют ограбить?
– Уверен.
Пот уже капал у Ника с носа.
– И откуда такая уверенность? – строптиво спросил он.
– Шкурой чувствую.
– Вы что, ясновидящий?
– В таких делах – да.
Ник позвонил по сотовому. Валентайн покрутил ручку радиоприемника и нашел станцию, которая передавала новости. Как раз начался спортивный раздел: похоже, шансов у Холифилда не оставалось. Зверь метал громы и молнии, в конце четвертого раунда Холифилд снова пропустил прямой правой и упал на колено.