Он надел пиджак, так как с каждой минутой становилось все прохладнее. Если эта маленькая операция по добыванию необходимых ему вещей займет более пары часов, нужно быть тепло одетым. Кроме того, можно взять с собой больше патронов.
Рорк осторожно спустился к вертолету, достал из ящика два магазина и сунул их во внутренние карманы пиджака. Такого количества боеприпасов ему будет достаточно даже в том случае, если по каким-то причинам он больше не сможет вернуться к вертолету. Он прихватил с собой и пустую фляжку для воды.
Направляясь к далекому огоньку, Рорк пробирался между залитыми лунным светом кустами. Подошвы его туфель скрипели на каменистой почве, но, кроме козы, его вряд ли кто мог услышать: похоже, поблизости никого не было. Тем не менее, следуя рекомендациям и своему опыту, через каждые десять шагов Рорк останавливался и вслушивался в темноту.
Пройдя примерно половину расстояния, он заметил маленькую сутулую фигурку, видимо, пастуха. Рорк присел и стал наблюдать за ним. Человек, по всей вероятности, что-то искал. Наверное, козу. Так или иначе, он оставил свою стоянку без присмотра и скоро туда не вернется, с надеждой подумал Рорк. Пастух действительно удалялся от него, и Рорк поспешил к огоньку.
Подойдя вплотную к горевшему костру, Рорк понял, что стоянка была гораздо ближе, чем он думал. Костер уже догорал, языки пламени были слабыми, они то исчезали, то возникали вновь, исполняя своеобразный танец. Видимо, его совсем недавно использовали для приготовления пищи.
Рорк обратил внимание, что это была не просто временная стоянка: висевшая над самым горизонтом луна высвечивала небольшую лачугу, покрытую листами жести. По другую ее сторону Рорк смог теперь разглядеть изгородь загона для скота. Он замер и уловил шум двигающихся животных. Опять козы.
Затем он услышал отвратительный вздох. На лице Рорка появилась гримаса. Для тех, кто никогда не слышал этот звук, он напомнил бы стон мученика в аду. Но Рорк был хорошо знаком с ним – это был верблюд, и никто другой. Он не любил верблюдов. Самая отвратительная картина, которую он когда-либо наблюдал и которая запечатлелась в его памяти на всю жизнь, представляла араба, рыдавшего, словно ребенок, над своим умирающим верблюдом. Брюхо животного было разворочено 66-миллиметровым противотанковым снарядом. Трудно было сказать, что тогда больше всего отталкивало Рорка: кровавое месиво или липкая зеленая пена, с пузырями извергавшаяся изо рта верблюда.
Стоянка казалась пустынной. На всякий случай Рорк снял туфли, засунул их в карманы пиджака и в носках тихо подкрался к лачуге. Сплетенная из ветвей кустарника хилая дверь вела внутрь помещения. Минут пять он стоял без движения и прислушивался к шумам вокруг него. Все было тихо. Пастух отошел далеко от лачуги, а кроме него, видимо, больше никого не было.