Выбрось это из головы, красавица, – снисходительно бросил Шаньгин, плотоядно облизывая узкие, мокрые губы, имевшие неприятный цвет вареной говядины. – Лучше скажи, ты замужем?
– Нет, – четко, по-военному отрапортовала я. В Организации меня приучили отвечать на вопросы вышестоящих быстро и по существу, какими бы странными или неприятными они ни были.
– Живешь конечно же в общежитии?
– Да. Комната 359, третий этаж.
Он встал, прошелся по кабинету, присел на подоконник – задравшаяся брючина обнажила полоску покрытой рыжеватыми волосами бледной голени. Глаза его совсем сузились и превратились в темные щелочки над апельсиновой коркой щек, губы сладострастно вздрогнули. А потом Шаньгин внезапно посерьезнел и произнес деловито и сухо:
– Подождешь меня после работы в холле. Поедем с тобой в одно уютное место и там все обсудим… А сейчас мне некогда. – Покрытые рыжеватым волосом руки принялись ворошить бумаги на столе, беспорядочно перекладывая из одной стопки в другую. – Ты свободна до вечера.
Наивная, я все еще думала, что он заинтересовался моим предложением. Гадала – может, он хочет сначала посоветоваться с начальством, а потом уже дать окончательный ответ. Боялась, вдруг он присвоит себе идею, и благородно успокаивала себя, что во имя процветания приютившей меня, вскормившей, давшей кров, еду и смысл жизни Организации хорошо бы отрешиться от личных амбиций. И с нетерпением ждала вечера.
В назначенное время я сидела в холле, нервно постукивая кончиком туфельки по полу. Без преувеличения, в этот момент решалась моя судьба, моя карьера.
Стайка девушек во главе с Олей чинно спустилась с лестницы.
– Марина, ты идешь домой?
Домой – подразумевалось, в общежитие. В наш тесный отсыревший дом, пропахший запахом жареной капусты и дешевой косметики. Ведь рядовым сотрудникам платили очень мало. Впрочем, нам и не нужно было много денег – питание мы получали в Центре, крыша над головой имелась, а остальное – это лишнее. Такая жизнь придумана как раз для того, кто привык обходиться малым.
– Нет, я жду…
Кого жду, не сказала. Девчонки упорхнули, а охрана отчего-то заулыбалась, разглядывая меня.
– Он еще не скоро выйдет, – произнес один из охранников, все так же значительно усмехаясь. Он догадывался, кого я жду. – У него совещание…
Я уже поднялась, чтобы уйти, но все же усилием воли остановила себя. Вновь уселась в кресло, не обращая внимания на любопытные взоры, и принялась прокручивать в уме кодекс чести сенсолога – просто так, для тренировки.
Большая стрелка на часах в холле подкатилась к двенадцати, когда на лестнице послышались шаги, эхом зазвучали мужские голоса.