Бэн хотел говорить. Бэн тоже был писателем, он опубликовал какое-то количество рассказов. Бэн хотел увидеться со мной. Я не знаю, что ему наговорила обо мне Даян, но, кроме того, он слышал обо мне от своего сослуживца по издательству. Сослуживец считал, что я самый интересный русский писатель. Из живых. Ни хуя себе! Янека раздраженный Бэн попросил исчезнуть. Тот обиделся, но ушел.
После изгнания Янека мы пошли в ресторан. В тот самый, возле которого Джек Абботт[16] — протеже Нормана Мейлера — совсем недавно убил официанта — молодого актера. Перерезал ему единым взмахом сонную артерию. Мы пошли в ресторан, литераторы, туда, где пролил актерскую кровь литератор.
Увы, он оказался закрытым. Бэн предложил взамен вьетнамский ресторан, и так как у вьетнамцев не было лайсенса на продажу алкоголя, мы поспешили к Бэну домой взять его алкоголь. Мы завернули в соседнюю с Сент-Марк плейс улицу, где и жил Бэн, к его скульптурам. У Бэна оказалась деревянная красивая студия-сарай и скульптуры… О, они стоили больших денег, я уверен. Наверное, никто не знал, какие сокровища таятся в его студии. «В таком районе почему же его до сих пор не обворовали?» — подумал я. Наметанным глазом я выбрал лучшую скульптуру и похвалил ее Бэну.
— Моя лучшая, — сказал Бэн.
Лучшую африканцы сделали из ржавых гвоздей.
Бэн взял двухлитровую бутыль вина и большие бокалы, упакованные в фанерную коробку, и положил все это в большую суму. Сума висела у него через плечо. Если добавить к этому, что он был в белых шортах, на голых ногах сандалии, на плечах клетчатый пиджак, из пиджака вываливается пузо, а в руке палка, — можете себе представить, что это был за Бэн.
Мы покинули его территорию. Я благородно отвернулся, пока он закрывал свои сложные замки.
Ну он был и зануда! На лестнице снаружи сидели безмятежные тинейджеры — плохо одетые панки, местные девочки и ребята — и пили какие-то дешевые алкоголи из плоских двух бутылочек. (Они все там панки на Нижнем Ист-Сайде, уже добрых сто лет.) Бородатый Бэн истерично попросил их убрать после себя и, демонстративно подобрав одну пустую бутылку и пакет, лежавшие чуть в стороне, выбросил их в мусорный ящик.
«Сука, занудная и буржуазная! — подумал я. — На то и Нижний Ист-Сайд, чтобы в мусоре были улицы. Хочешь жить на чистых — дуй на Пятую авеню!» Мне уже становилось скучно, тем более что я думал, и не без оснований, что Даян придется идти спать с ним, а меня ждала одинокая ночь. Бэн был в полном порядке, получал едва ли не сто тысяч в год жалованья, а жил тут из прихоти, может быть, из интеллектуальной моды, Даян же была бедная женщина, официантка, разошедшаяся с мужем. Бэн был ей нужен для жизни. Покормит, напоит иной раз, сделает подарок… Я это понимал. Я в Нью-Йорке проездом, я не хотел отрывать Даян от ее жизни, я ему Даян разумно уступал.