И когда случалось что-нибудь подобное, она вздыхала, будто ей претила его обостренная чувствительность, и спрашивала: «И почему парни всегда хотят думать, будто они были первыми?» — «Да нет же, — отвечал он ей. — Мы понимаем, что не первые… Но просто иногда такие разговоры неуместны, понимаешь?»
И она снова вздыхала.
— Ладно, пусть для нее привычное дело — обсуждать интимные вопросы, — сказала Фернандес. — Пусть она такая открытая натура или ей на все плевать. Но о ком же она говорила тогда?
— Не знаю, Луиза, — покачал головой Сандерс.
— Она говорила, что не любит, когда он ее касается, таким тоном, будто… будто у нее нет выбора. И упоминает дурацкие очки. — Она взглянула на Мередит, которая неторопливо жевала, сидя рядом с Гарвином. — Может, он?
— Не думаю…
— А почему бы, собственно, и нет?
— Все говорят, что это не так, что Боб с ней не спит.
— Все могут и ошибаться.
— Это было бы кровосмешение, — покачал головой Сандерс.
— Может быть, вы и правы…
Принесли заказанный обед. Сандерс склонился над своими спагетти «путтанеска», выковыривая оттуда сливки. Он не чувствовал голода. Зато Фернандес, сидя рядом с ним, уписывала за обе щеки — они заказали себе одно и то же.
Сандерс смотрел на людей из «Конли-Уайт». Николс поднял рулончик фотопленки. Слайды, догадался Сандерс. Интересно, что там заснято? Полукруглые очки для чтения торчали у Николса на носу. Сидевший рядом с ним Конли посмотрел на часы и что-то сказал. Остальные кивнули. Конли взглянул на Джонсон и снова вернулся к своим бумагам.
Сандерс услышал обрывок фразы, сказанной Дейли:
— …есть эти цифры?
— Да, они здесь, — подтвердил Конли, показывая рулончик.
— Очень вкусно, — сказала Фернандес. — Ешьте, a то остынет.
— Ладно. — Сандерс отправил в рот немного макарон, но, не почувствовав никакого вкуса, положил вилку. Фернандес промокнула салфеткой подбородок:
— Знаете, а вы так толком и не объяснили мне, почему вы тогда дали задний ход на самом интересном месте.
— Мой друг Макс Дорфман говорит, что я с самого начала так собирался сделать.
— Ну и дела! — сказала адвокатесса.
— Вы тоже так считаете?
— Не знаю… Я просто хотела бы знать, что вы чувствовали в тот момент. Ну… когда передумали…
Сандерс пожал плечами.
— Просто расхотелось.
— Угу… Уже не так хотелось, да?
— Не то чтобы… — И он признался: — Хотите на самом деле знать почему? Потому что она кашлянула.
— Кашлянула? — переспросила Фернандес.
Сандерс будто снова увидел себя: со спущенными брюками он склонился над Мередит, лежащей на кушетке. Он тогда еще подумал: «Что я здесь делаю?» А она тянула его к себе, держа руками за плечи, и приговаривала: «О, пожалуйста… Нет… Нет…»