Пронзительно закричал Ивашка, которого еще двое вырвали из рук Барбары, ну а сопротивляющуюся Казановскую свалили ударом кулака в лицо. Никола де Мелло с угрюмым достоинством сам завел руки за спину, позволив себя связать, уступив неодолимой силе.
Марина расширенными глазами смотрела на весь этот кошмар, все еще не веря происходящему. Но когда подошел к ней казак с петлей и с деловитым видом начал накидывать ей на шею, очнулась, оттолкнула его, рухнула на колени перед Треней Усом:
– Во имя господа! Пощади!
– Пошла вон, – равнодушно ответил атаман, с высоты своего огромного роста глядя на маленькую женщину, простертую пред ним во прахе.
Она только вздохнула – и повалилась без чувств. Так, беспамятную, ее и связали и отнесли на прибывший струг воеводы Одоевского.
13 июля 1614 года он отправил драгоценных пленников с Медвежьего острова сначала в Казань, а оттуда в Москву. В наказе, данном начальникам тысячной стражи, было сказано так:
«Вести Марину с сыном, и Ивашку Заруцкого, и людей их с великим бережением, скованных, и станом становиться осторожно, чтобы на них воровские люди безвестно не пришли. А буде на них придут откуда воровские люди, а им будут они не в силу, и то Марину с выблядком и Ивашку Заруцкого побити до смерти, чтоб их воры живых не отбили».
Напрасно старался Одоевский – эти несчастные уже не были нужны никому.
* * *
Их доставили в Москву, провезли по улицам, и вскоре за Серпуховскими воротами Ивана Мартыновича Заруцкого посадили на кол, а Ивашку повесили.
А Марину…
Ее долго держали заточенной в башне, где ее единственной радостью было окошко под самой крышей да краешек голубого неба, сияющий в этом окошке. Но смерти Марины не видел никто. Да, погасло мимолетное сияние ее жизни, но так и не известно наверняка, удавили ее в тюрьме либо она сама умерла – от тоски по воле и несбывшейся мечте.