Что за чушь собачья!
Наконец ей надоело смотреть на бледное и злое от тревоги лицо Романа. Тем более что и у самой на душе кошки скребли: сколько ни названивала Лорану (попеременно с Романом), портабль был по-прежнему отключен или недоступен. На домашнем телефоне – автоответчик.
И вдруг… вдруг домашний номер оказался занят! Катрин подумала, что попала не туда. Набрала снова – занято. А через несколько минут снова длинные безответные гудки. Но ведь только что кто-то говорил по телефону!
Кроме Лорана, говорить по нему не мог никто. Прислуга приходит во второй половине дня, и то если Лоран отсутствует: он не выносит суеты с метелками и пылесосами. Значит, он дома, просто не хочет брать трубку. А портабль отключил…
Что это значит? Такого на памяти Катрин еще не было.
Нет, надо что-то делать… Надо ехать к Лорану, вот что! А Роман пусть дома посидит.
Катрин торопливо начала краситься и переодеваться. Роман был в ванной.
– Я ухожу! – крикнула она, набрасывая куртку, и в это время он вышел одетый и направился к своим мокасинам, брошенным в прихожей. По какой-то непонятной национальной привычке он снимал обувь, когда входил в квартиру. Раньше Катрин думала, что так поступают только мусульмане, нет, оказывается, и приверженцы la religion orthodoxe.[9]
– Я тоже, – сказал Роман.
– Ты куда?
– Хочу купить портабль, – пробормотал он, с преувеличенной старательностью орудуя костяной ложкой для обуви.
– Я сама тебе куплю, – предложила Катрин. – Какой ты хочешь?
– Нет, я должен сам выбрать. Телефон – штука индивидуальная!
– Хорошо, – сказала Катрин. – Тогда давай вместе сходим. Тут на углу отличный салон.
Она подумала, что можно съездить к Лорану и через полчаса. В самом деле, нужно поскорей купить Роману мобильник, пусть сидит и названивает мамаше или играет в какую-нибудь стрелялку, как и положено хорошему мальчику. Надо выбрать такой портабль, где стрелялок побольше. И главное, она всегда, в любую минуту сможет узнать, где он и что с ним.
– Нет, я сам! – уперся Роман.
Катрин сразу все поняла. Он надумал смыться, вот что… Что-то такое было у него в глазах… такое бесповоротное, даже с оттенком безумия…
Да что с ним творится со вчерашнего дня… Неужели сходит с ума из-за того, что мамаша куда-то пропала? Хм, большое дело, небось трахается с каким-нибудь соседом, таким же толстым славянином, как она. Роману надо проще относиться к подобным вещам, нельзя до такой степени заводиться.
Или он не из-за маман завелся? Из-за какой-то там Эммы?
Эмма, Эмма… Кто такая Эмма? Правду ли он сказал, что так зовут его мать, или просто выкрутился?