– Ну ладно, я уж лучше пойду, – повернулась к двери. – А то они там небось хронометрируют: успели мы с тобой быстренько потрахаться или нет.
– Здесь говорят – сношаться, – криво усмехнулся Михаил, опуская глаза.
– Да пожалуйста, мне-то какая разница, – дернула плечом Тина, которую от одного только предположения обуяла тоска. – Сколько я тут у тебя? Минут пять? Ну, дурное дело нехитрое. Лучше пойду. Данилушкина жена так и не появилась?
– Нет, – хмуро мотнул головой Михаил. – Соседка сказала, она еще затемно на вырубки подалась. По землянику небось. Это уж до вечера, никак не меньше. Придется Данилушке пока у нас полежать.
– До чего же мне его жалко! – беспомощно призналась Тина. – Я к нему все же привязалась… Он все говорил, говорил, а меня ни о чем не спрашивал. С ним спокойно было. Предлагал мне на постой к ним идти. Я даже почти решилась, а тут вдруг…
– Да, глупо все. Затянули мы с этой операцией, – с досадой сказал Михаил. – Наших, деревенских, в больницу летом калачом не заманишь. Вот он и дотянул… Чертов тромб! Я ведь говорил – сорвется тромб, Данилушка, чихнуть не успеешь, как помрешь. Вот и… Хорошо еще, на улице не жарко. Куда вы его поставили? Возле процедурной, на каталке?
– Куда же еще? Там, правда, сквозняк, да теперь ему уже как-то все равно, бедолаге. Ну, я правда пошла. Завтрак кончился, надо таблетки разнести.
– Вперед, – согласился Михаил. – А я пойду погляжу, как там Серегина буйная головушка.
Михаил встал, шагнул к двери, чтобы открыть ее и пропустить Тину вперед, но замешкался в узком пространстве между столом и стеной. А поскольку Тина тоже замялась, набираясь храбрости перед тем, как опять выйти под перекрестный огонь взглядов и досужих намеков, они на какой-то миг почти прижались друг к другу.
И в этот самый миг открылась дверь.
Михаил отпрянул так резко, что завалился на свой стол, неловким движением обрушив стопу книг. Тина в ужасе оглянулась – и ее словно кипятком обдало. Ведь на пороге стояла Клавдия Гавриловна, сестра-хозяйка. Язва из язв, первейшая сплетница, ненавидевшая Тину с той минуты, когда Михаил привел ее в больницу, отдав ей место, которое Клавдия Гавриловна заботливо грела для своей родной племянницы, заканчивавшей в Комсомольске медучилище. С тех пор Клавдия не упускала случая намекнуть главврачу на глупость, нерадивость и близорукость «блатной» медсестры. Тина подозревала также, что новые и новые варианты ее многотрудной жизни расходятся по деревне, как круги по воде, после очередного измышления сестры-хозяйки, которая, на правах старожила в пятом поколении, пользовалась полным доверием тамбовцев. И надо же, чтобы именно она…