Потом он открыл глаза – и внутренне рухнул.
Да... сразу видно: та квартира, где Сорогина настигла смерть, – случайность. Чужое жилье и чужая жизнь, чужие картины на стенах, чужие изысканные вещи. Та квартира – просто маска, которую иногда надевал на себя Сорогин! А здесь он был воистину самим собой, полу-, а вернее, недочеловеком: в этой непролазной грязи, удручающем беспорядке, свалке винных, водочных и пивных бутылок, как стеклянных, так и пластиковых, в клочьях пыли, затаившихся по углам, и в заржавевшей, замумифицированной селедке на газете, и в мутных стаканах с подтеками заплесневелого чая. Неописуемо все было здесь, неописуемо и отвратительно, и Веня озирался с ужасом, как если бы застал в этом жутком месте следы пиршества сорогинских персонажей. Наткнулся взглядом на компьютер – и только головой покачал при виде грязной, залапанной клавиатуры со стершимися буквами, при виде пыльного экрана. Чудилось, это был монстр-подмастерье монстра-мастера.
Да, сразу видно, что писать Сорогин мог только в этом логове. Вот она, его творческая лаборатория! А там, в той рафинированной квартирке, он пытался принимать человеческий облик, необходимый для того, чтобы люди не плевали ему в лицо при встрече, ее обстановка как бы убеждала его самого: ну произошел, уже произошел он от обезьяны!.. Интересно, подумал впервые Веня, Сорогин гордился своей скандальной славой или стыдился ее? А может быть, он боялся персонажей, порожденных его воображением, и там, в чистоте, порядке, подобии роскоши, пытался спрятаться от них? Сам себя силился уверить, что он не такой, что он другой, а значит – сгиньте от меня, пропадите, изыдите прочь, призраки, порожденные моим воображением!
А эту женщину, похоже, нисколько не смущал кошмар, царивший вокруг. Она по-свойски включила компьютер, подождала, пока засветился экран (Веня уже не удивился, увидев на «Рабочем столе» маску скелета со скрещенными костями, только устало подумал, что Сорогин мог бы и не стараться быть таким уж типичным людоедом, мог бы не так откровенно демонстрировать это... а впрочем, возможно, он просто не мог иначе), открыла Word, начала перебирать какие-то файлы, – и все это быстро, проворно, деловито.
Веня видел в профиль ее голову – с коротким, сильным носом, тяжеловатым подбородком, с выпуклым, умным лбом. Светлыми волосы оказались только спереди, надо лбом и на макушке, а сзади они были темно-русые. Наверное, для того, чтобы отчетливее выделялись две узкие дорожки, виртуозно выбритые крест-накрест на ее подстриженном под машинку затылке. Такого Веня в жизни своей не видал, а потому какое-то время пялился на эти дорожки совершенно обалделыми глазами.