На всякий случай он заглянул в пахнущую бензином тьму, но никого не увидел. Конечно, убежали.
Николай Васильевич не без усилий запер дверь и побрел домой. Он хотел по пути занести ключ Асе Семибратовой, но для этого пришлось бы пройти мимо собственного крыльца. А на крыльце стояла его, Николая Васильевича, родная жена, которая первым делом спросила, где стиральный порошок. И только тут Николай Васильевич вспомнил, почему ему удалось так запросто сбежать нынче из дому. Его же послали в «Хозяйственный», за порошком! Вот же бес оплел – забыл, забыл начисто!
– А у меня стирка стоит! – кричала жена. – А ты там под забором пьешь!
Не говоря ни слова, Николай Васильевич развернулся и на рысях понесся на соседнюю улицу, к «Хозяйственному». Пришел он аж за пять минут до начала перерыва, но Валюха, продавщица, уже навешивала на дверь замок.
– У тебя часы отстают, – нахально сказала она. – После обеда приходи.
Уперлась – и ни в какую, зараза!
Как ни улещал ее Николай Васильевич, Валюха отмахнулась и начала спускаться с крыльца. И вдруг как рвануло что-то, как грохнуло – Валюха оступилась да и села на ступеньки, схватившись от ужаса за щеки.
Николай Васильевич обернулся – о господи! Над гаражами взмыл черно-красный клуб огня и дыма…
Потом уж, много позже, следователь сказал: мальчишки развели огонь в салоне автомобиля. Зачем? Почему? Где взяли спички? Этого никто не знал. А бак был заправлен, да и бензин, похоже, подтекал где-то. Вспыхнуло мгновенно. Перепуганные мальчишки, пытаясь сбить пламя с одежды, еще успели добежать до дверей гаража, но двери были заперты. Тут и рвануло.
Ася не знала, где дети, когда бежала к гаражам. Услышала, крикнул кто-то: «Гаражи горят!» – ну и кинулась со всех ног, в домашних тапочках, как была. По пути надо было спускаться по лестничке с деревянными, покосившимися ступеньками. Ася запуталась в расшлепанных тапочках, оступилась – и упала с лестницы. И тут же ей стало не до «Волги»: боль пронзила тело. Ася попыталась вскочить, но скорчилась на тротуаре, обхватив руками живот.
Соседка Галина, кинувшаяся на пожар вместе с ней, сгоряча пробежала несколько шагов, потом вернулась.
– Ты что? – спросила испуганно. – Ногу подвернула?
Ася покачала головой, еле переводя дыхание от внезапно подступившей тошноты.
– «Скорую»… – выдавила она, стискивая зубы. – Как бы не было выкидыша…
На исходе был четвертый месяц беременности, и докторша в консультации не больно-то обнадеживала, что удастся выносить ребенка.
– Вы же помните, какой был токсикоз, как рожали в последний раз? – сказала угрюмо. – Или уж ложитесь давайте на сохранение, или… честное слово, вам бы лучше аборт сделать!