— В таком случае разрешите мне ознакомиться с материалами, исходя именно из ваших прагматических взглядов. Я возьму на себя обязательство обо всех выводах информировать только вас одного. По-моему, сделка более чем выгодна для вас.
— Здесь не базар, — раздраженно бросил Бозин.
— Как вам угодно, — Дронго поднялся, — мне казалось, что мы можем принести друг другу некоторую пользу. Очевидно, я ошибся. Извините.
— Подождите, — нахмурился Бозин. — Где гарантии, что никто и ничего не узнает?
— Конечно, не узнает. Насколько я помню процессуальный кодекс, там написано, что следователь, ведущий дело, фигура самостоятельная и он лично может решать вопрос, допустить ли кого-то для ознакомления с материалами дела или запретить допуск. Поэтому я и пришел к вам. Только вы решаете вопрос о моем допуске к материалам уголовного дела. А я могу гарантировать, что, во-первых, об этом никто не узнает. А во-вторых, вы будете получать от меня всю новую информацию по делу, что совсем немаловажно. Или вы так не считаете?
— Почему я должен вам верить? Вам платят огромные деньги, а я получаю зарплату. Ради денег люди готовы обмануть любого.
— Знаете, Бозин, — нахмурился Дронго, — скажу откровенно: длительное общение с преступниками, видимо, отрицательно сказалось на вашей нравственности. Вы стали подозревать всех и вся. Для меня репутация гораздо выше любых денег. Если вы сумеете раскрыть преступление, я первый пожму вам руку. Если раскрою его я… Тогда вы получите все результаты моих усилий до того, как я их оглашу. Устраивает вас такое соглашение?
— Вы откажетесь от денег? — уточнил Бозин.
— Я откажусь от славы. Это гораздо большая жертва.
Бозин нетерпеливо прошелся из конца в конец кабинета. Раз и еще раз. И наконец сказал:
— Хорошо. Я согласен поверить вашему честному слову. Только знакомиться с материалами дела будете в моем кабинете.
— Разумеется, — кивнул Дронго. — Это не займет много времени. У меня сегодня еще две очень важные встречи.
— Связаны со Звонаревым? — поинтересовался Бозин — Даже больше, чем вы думаете, — ответив Дронго.
Николай Николаевич считал себя умным человеком. И весьма рассудительным.
Когда ему снова позвонил Тетеринцев, он почувствовал некоторое облегчение.
Глебову не понравился тон, каким с ним разговаривала Кривцова. Словно он был виноват в том, что предупредил депутата о криминальном прошлом его помощника.
Именно поэтому звонок депутата он воспринял с облегчением.
Тетеринцев попросил его приехать к нему в офис, чтобы обсудить вчерашнее происшествие.
— Мы все выяснили, — убежденно говорил депутат, — оказывается, вашу сотрудницу напрасно обвиняли. Она спасала свою жизнь, пыталась противостоять мерзавцам, которые втерлись к нам в доверие.