— Ты сказал, что этот канадец турецкого происхождения прибыл с группой турок в Баку. Пусть проверят всю группу, все паспорта и все фамилии, — предложил отец, — там обязательно должен быть кто-то третий. Я не хочу утверждать, но здесь наверняка была не простая двухходовка по обмену паспортов, а многовариантный обмен с участием как минимум трех человек. Иначе мне нужно поверить, что террорист доверил свою жизнь такому типу, как Анвер Махмуд, а это противоречит логике.
— Я все проверю, — растерянно пообещал Дронго, — мне кажется, что я уже старею.
— Тебе просто пора обзаводиться собственной семьей, — ворчливо заметил отец.
Дронго улыбнулся и кинулся к телефону. Набрал номер Павла.
— Это я, — взволнованно сказал он, — кажется, мы немного поторопились.
Сейчас выезжаю к нашему вчерашнему знакомому, а ты жди меня в вашем посольстве.
Вполне вероятно, что появятся новые факты по известному тебе делу.
Бросив трубку, он поднялся, торопливо надевая пиджак.
— Ты еще не закончил обедать, — всплеснула руками мать, входя в комнату.
— До свидания. Я очень тороплюсь, — сын буквально выбежал из комнаты.
— У него действительно важные дела, — кивнул отец в ответ на недоумевающий взгляд жены.
Дронго приехал в Министерство национальной безопасности и позвонил из комендатуры заместителю министра. Конечно, тот не поднимал трубку, тем более когда звонили из комендатуры. Отвечала его секретарь, которая вежливо выслушала настойчивого посетителя и сообщила, что его запишут на прием, который состоится через четыре дня. Все попытки Дронго объяснить, что ему нужно срочно увидеться с ее начальником, разбивались о равнодушие девушки-секретаря, твердо усвоившей, что нельзя пришедшего с улицы человека сразу соединять с начальством. В конце концов, любой мало-мальски уважающий себя человек в Баку сначала обзаведется знакомыми и друзьями, которые позвонят заместителю министра, и только потом, предварительно договорившись о встрече, рискнет прийти на прием. Обычные посетители, не имеющие должных связей, должны были записываться в общую очередь и ждать неделями, а то и месяцами, пока их соизволят принять. Это относилось не только к Министерству национальной безопасности. Подобные нравы были во всех организациях, а особенно в правоохранительных органах, где проситься на прием к ответственному лицу без связей и денег было не просто невозможно, но и глупо, так как любая просьба автоматически закончилась бы отказом.
Дронго понял, что ничего доказать не сможет, и вышел из комендатуры.
Немного подумав, он решил поступить иначе и позвонил в российское посольство, попросив найти Мовсаева. Того тоже искали достаточно долго, но потом все-таки соединили.