Впрочем, Лера на такую бесцеремонность никогда не обижалась. Митя, по ее понятиям, даже больше, чем любой другой, имел право поинтересоваться, кто это оказался рядом с Лерой в их общем пространстве – в их дворе.
– Это Костя Веденеев, учится на биофаке. Он мой друг, Мить, – добавила она.
– Очень рад, – сказал Митя. Сказал довольно рассеянно, но при этом окинул Костю быстрым, оценивающим взглядом. – Дмитрий Гладышев, будем знакомы.
Лера улыбнулась, заметив этот взгляд. В нем все соединялось: и то, что Митя слышал сейчас не только их голоса, но и какие-то другие звуки – он их всегда слышал, сам ей говорил однажды; и то, что он привык в любом состоянии мгновенно оценивать даже случайного встречного, а уж тем более парня, которого привела в их двор подружка детства-отрочества Лера Вологдина.
– Ладно, Лер, не пропадай, – простился Митя, коротко прикоснувшись к рукаву ее пальто. – Чему уж такому у вас там учат, что тебя не видать, не слыхать?
И, не дожидаясь ее ответа, он пошел дальше, закуривая на ходу, – и скрылся в гулкой арке.
– Костя, ты не смущайся, пожалуйста, – говорила Лера, когда они поднимались на третий этаж по темной холодной лестнице. – У нас здесь правда все просто, и люди простые – не в смысле что примитивные, а негордые, и друг к другу хорошо относятся. И к тебе будут хорошо относиться, – добавила она, открывая дверь.
Квартира у них была такая же, как и все квартиры в доме: с высокими потолками и окнами, с лепными розетками вокруг люстр. Из-за этих высоких потолков и окон не слишком большие комнаты все равно казались просторными.
В детстве Лера любила с ногами забираться на широкий подоконник. Особенно когда болела и долго нельзя было выходить на улицу. Весь двор был виден с третьего этажа, и не только видно было, кто куда пошел, но и придумывать можно было какую-то сказочную жизнь, которой видно не было. Их с виду самый обыкновенный двор позволял придумывать о себе что угодно.
И Лера придумывала – фантазии у нее хватило бы на десяток дворов! Все подвалы были у нее населены подземными человечками, а чердаки и крыши – привидениями, или феями, или тенями исчезнувших дворян.
Дворян Лера выдумала, когда ей было лет пять. Мама, которой она рассказывала обо всех своих фантазиях, спросила, улыбнувшись:
– А кто такие дворяне, ты знаешь, Лерочка?
– Знаю, – убежденно ответила Лера. – Это которые жили в нашем дворе. Да?
– Почти, – согласилась мама. – И в нашем дворе тоже.
И вот теперь, впервые входя с Костей в свою квартиру, Лера поняла, что хочет ему рассказать обо всем этом немедленно. Чтобы и для него дышали памятью эти стены, чтобы и он знал о дворянах и привидениях, и о ней, Лере, – все знал о ней, всю ее знал!