Поездку в одиноко стоящую от хутора, что близ Диканьки, хату Вероника Адамовна отложила на потом – к Яновскому можно поехать в любой момент – он там прожил сорок лет, никуда не вылезая, и еще столько же проживет. Главное – ребро! И она снова пустилась в поиски таинственно пропавшего при перезахоронении великого писателя ребра. Все пути сходились к тому самому Леониду Михайловичу Протычкину, который год назад рассказал супругам-гоголеведам о потомке и связал все воедино (то есть ребро с таксидермистом Миколой Тарасовичем). Больше об этом темном, канувшем в историю деле не знал никто, вернее, о тех важных подробностях, какими располагал литературовед, специализирующийся на творчестве В.А. Жуковского и у которого некоторое время прожил супруг Вероники Адамовны после развода.
Пулькиной матери ничего не оставалось, как встретиться с Леонидом Михайловичем, и встреча эта не прошла даром – так сказать, принесла свои плоды.
– Ваш бывший супруг – олух! – кричал Протычкин.
– Совейфенно, совейфенно с вами согласна, – Вероника Адамовна действительно так думала и не могла не согласиться с жуковедом.
– Помимо того что он до невозможности умалил вклад Василия Андреевича в русскую литературу, еще и перепутал Кишковерстск с Кишковерзстском! Он поехал за ребром в совершенно другой город! Надо было ехать не в тот, название которого происходит от слова, обозначающего русскую меру длины – 1,06 км, то есть не от слова «верста», а туда, где второй корень после соединительной гласной проистекает от слова «верзила»! Чего ж ожидать! Это и понятно, что он привез не то ребро! – усмехнулся Леонид Михайлович.
– Ба-атюфки! – только и смогла пролепетать Вероника Адамовна и без сил плюхнулась на стул.
– Вот вам и батюшки! Кишковерзстск-то совсем в другой части нашей необъятной страны находится! Н-да-с! Совсем, замечу, не там, где Кишковерстск! Поблизости с Кишковерзстском никакого Кишковерстска нет! И никогда не было!
Пулькина родительница сначала страшно разозлилась на бывшего супруга своего, но потом поняла вдруг, что перед ней раскрылись новые возможности – вдалеке, в конце тоннеля спасительным светом мерцало вожделенное ребро.
– Тепей я займусь этим! – горячо воскликнула она. – Я поеду туда!
– Я могу вас, уважаемая, сопровождать, – вдруг предложил Протычкин и добавил: – У меня в Кишковерзстске тоже кое-какие дела.
Однако Пулька не верила, что у литературоведа, специализирующегося на творчестве Жуковского, могут быть дела в городе, где хранится ребро Гоголя.
– Врет он все! По-моему, у них с мамашей роман. Я целыми днями только и слышу от нее: «Леонид Михалыч такой умный!», «Леонид Михайлович такой добрый!», а вчера вообще ляпнула: «Ленечка самый хоофый, самый чудесный!». Уже Ленечка! – Пульке явно было неприятно, что ее отвергнутый отец ютится в каморке сторожа при институте, а какой-то Ленечка (который, между прочем, выгнал Аполлинария Модестовича!) оказался самым лучшим. Но, с другой стороны, подруга моя с нетерпением ждала, когда мамаша уедет из Москвы и квартира (пусть временно) будет в ее полном распоряжении: