Людвиг повертел их в руках, затем нашел нужную страницу. Пробежал глазами.
– Ну у вашего папаши и почерк… Какие-то значки…
– Это показания ветра, температуры и…
– Сам знаю. Черт. Послушайте Артур, вам будет, может быть, небезынтересно. «Скала совершенно черная. Как и песок вокруг нее. Совершенно очевидно, что это скальное образование имеет очень большой возраст. Как оно сохранилось в этих жестких условиях, непонятно. Может быть, в Мюнхене что-нибудь смогут прояснить? К сожалению, я не смог взять образец, минерал очень твердый. Я сломал молоток». Опять какая-то дребедень Ага, вот. «Я испытал шок. Это же огромный ящер, тень указывает на это». Каково?
Фрисснер молчал.
– Судя по всему, вы правы, дорогой профессор. Камень действительно трудно обойти. Но искать, черт возьми, следует не тень, а все-таки скалу. Черную. – Ягер кинул бумаги Замке. Тот неловко поймал, уронил в песок, какие-то листки рассыпались. – Удивительно, что мы еще не заблудились.
И штурмбаннфюрер направился куда-то в пески.
– Куда вы?! – окликнул его Фрисснер.
– Назад. К грузовикам… – не оборачиваясь ответил Ягер.
– Но мы же пришли совсем с другой стороны!
– Пойдемте, пойдемте! – крикнул Ягер, взбираясь на песчаную горку. – Если вы хотите успеть до темноты…
Фрисснер махнул рукой Шинкелю, и они оба направились вслед за Ягером. Вскоре их нагнал обиженно бормочущий Замке. Профессор озабоченно вытряхивал из бумаг своего отца песок.
– Он что, сошел с ума? – спросил Замке, поглядывая в спину Ягеру.
Фрисснер поднял брови:
– На основании чего вы делаете такой вывод?
– Ну… Он швырнул в песок бумаги.
– И что? Это же копии…
– Понимаете, это очень ценные бумаги. Фактически вся наша экспедиция строится на этих документах.
– Я полагаю, что она почти закончилась, – ответил Фрисснер – Мы очень близко к цели.
– Осталось еще три приметы и собственно Зеркало, не забывайте об этом. Конечно, о нем написано очень мало, но даже эти крохи могут пригодиться…
– Бросьте, профессор, – сказал Артур. – Если Ягер и помешался, то вряд ли об этом можно судить по тому, бросает он бумажки на землю или не бросает. В чем-то я могу с вами согласиться, но больше склоняюсь к тому, что Людвиг никогда особенно нормальным и не был.
Замке ничего не ответил.
Они подошли к грузовику, когда солнце уже щедро раскровенило небосвод. Ветерок унялся, а жара стала спадать, предвещая ночной холод.
К чести Ксавьера Лангера, солдаты не разбежались, не сделали попыток уехать и не стали легкой добычей арабов. Фрисснера встретил Вольдемар Хенне, который дежурил в охранении.