Она подошла вплотную и долго разглядывала Марину – глазища черные, огромные, красивые, но опять-таки отрешенные настолько, что ни тени мыслей в них не читается... Под наркотой? Нет, все еще хуже, она по характеру такая...
Принцесса из сказки что-то небрежно бросила на том же непонятном языке – и кто-то из стоявших за спиной, уронив на плечи громадные ладони, опрокинул Марину навзничь. Лежать на скованных за спиной руках было неприятно, но она терпела.
Девчонка грациозным движением опустилась перед ней на корточки – пахнуло сложным ароматом, для которого наиболее подходило не вульгарные «духи», а «благовония», преспокойно спустила Маринин балахон с плеч еще больше, погладила шею, голую грудь, плечи. Марине стало самую чуточку жутковато – в этих умелых прикосновениях не было ни тени интереса, желания или хотя бы примитивной развращенности. Что-то совсем другое. Капризному ребенку, у которого тысяча кукол, подарили тысяча первую, и он ее лениво трогает, вовсе не собираясь играть...
Тонкие пальчики, унизанные кольцами с огромными драгоценными камнями, бесцеремонно подняли подол, прошлись по животу, сомкнулись ниже, изучая с отрешенным бесстыдством. Хорошенькие дела, подумала Марина сердито. Это что же, для этой куклы меня в игрушки предназначили? Вообще-то, ситуация отнюдь не угрожающая, наоборот – вряд ли она будет забавляться по полной в присутствии всей этой своры, в какую-нибудь опочивальню отведут, и окажемся мы там совершенно наедине. И вот тогда можно без всяких церемоний сгрести эту паршивку за лебединую шейку, крикнуть холуев и поставить вопрос ребром. Чрезвычайно похожа на любимую дочку хана. А значит, идеальная заложница: луну с неба можно требовать, держа у этой лилейной шейки грубый и прозаический осколок хрустального кувшина...
Марина даже повеселела, послушно раздвинув ноги под недвусмысленным напором тонких пальчиков. Но особого продолжения не получилось – красоточка вдруг убрала руки, выпрямилась и, направляясь к двери в шорохе шелков, звяканьи браслетов и благоухании ароматов, бросила Гюнешу, не оборачиваясь:
– Маймун...
Вот и гадай теперь, что это означает! Следом за девицей бесшумно просквозили великаны-телохранители. Марина рывком поднялась с жесткого пола, вновь встала на колени, привалившись плечом к стене. Спросила язвительно:
– Хотите сказать, она меня трахать будет? По ухваткам видно, умелая... Папа знает, как она тут забавляется?
Вместо ответа Гюнеш, ухватив ее за плечи, поднял на ноги. Мотнул головой в сторону двери и, отбросив прежнюю цветистость в изъяснениях, сказал сухо: