– Киллер?
– Ох, полюбилось вам всем это словцо! Я уж предпочитаю по старинке – убивец… Как свинью колол.
– Когда?
– На глаз – часа два назад. Но погоды стоят холодные, тут нужно работать, чтобы точно определить… Это что, твой парень?
– В смысле?
– Ну, твой кадр? Хотя ты равнодушна, я бы сказал…
– Почему это ты решил, что мой?
– Подойди к Протасову. У жмурика во внутреннем кармане был конвертик, тебе адресованный. Они уже все из карманов вынули.
Даша, удивленно пожав плечами, направилась к защитного цвета «уазику», чью принадлежность к милиции выдавала лишь мигалка. Залезла на заднее сиденье.
– Сейчас привезут, – сказал Протасов. – Он там пробовал права качать, но я настрого наказал…
– Конверт где? – спросила Даша. – Что ж ты сразу не сказал?
– Даш, я двое суток не спал, у меня какая-то сука малолеток трахает… Весь отдел на ногах.
– Ладно, давай…
Самый обыкновенный конверт, незапечатанный. С четко, крупно выведенной надписью: «Городской уголовный розыск, капитану Шевчук Д. А.». Даша осторожно вынула его пинцетом из пластикового мешочка:
– Так и был, незапечатанный?
– Ага. Клеевой слой не нарушен, сама посмотри. Внутрь мы еще не лазили, тебя ждали – вдруг это какие-то твои дела… Потому и тебе сразу позвонили.
Даша тем же пинцетом вытащила сложенный вдвое листок, осторожно развернула его, помогая пинцету авторучкой. Плотная белая бумага. Жирными линиями, похоже черным фломастером, довольно примитивно изображен загадочный рисунок. Телевизор, каким его рисуют дети, – плоский «вид спереди». Чтобы не было ошибки, снабжен рогулькой-антенной и буквами «ТV». Рядом – некая лента с рамочками, большими и маленькими… ну конечно, кинопленка. И в каждом кадре необычайно старательно выписанные цифры: 25 25 25 25…
Она долго рассматривала таинственное рукоделие, непонятное, как иероглифы. Поворачивала и так, и сяк.
– Понимаешь что-нибудь? – спросил Протасов.
– Ни черта, – сказала она сердито.
Кое-что она все же понимала. Зыбин играл крупно и опасно – и хотел подстраховаться, чтобы его безвременная кончина не осталась неотмщенной. Только так можно заготовленное впрок послание истолковать. Дальше пошли варианты. Незаклеенный конверт можно толковать двояко: либо Зыбин намеревался сюда положить что-то еще, либо колебался, не верил до конца, что его могут замочить. Возможно, хотел продемонстрировать конверт собеседнику – в лучших традициях жанра: «Либо вы мне скажете, Мориарти, кто спер голубой карбункул, либо этот конверт уйдет в Скотланд Ярд». Это, несомненно, был именно собеседник – рано делать выводы, но стоит допустить, что какое-то время они сидели в машине и беседовали.