– Ладно, замяли, – сказал Синий, тем же неуловимым движением спрятав нож куда-то в недра бушлата. – Исключительно оттого, что колючка здесь не та, не совсем настоящая. За настоящей ты б у меня ответил по полной программе, духарик… Только смотри, это был последний раз…
– Нет, а в самом деле, – протянул Браток. – Что ты, в натуре, талдычишь про побег, а подробно не расскажешь? Сил моих больше нет на этих нарах чалиться…
– В свое время, – без улыбки пообещал Синий. – Распишу диспозицию, будь уверен.
– Думаешь, все же есть наседка? – негромко спросил Борман.
– Не похоже, – решительно сказал Синий. – Никак не похоже, я давно присматриваюсь, принюхиваюсь, прикидываю хрен к носу. И каждый раз получается, что наседки среди нас быть вроде бы не должно. Однако ж береженого Бог бережет, детка. Есть тузы, которые надо выкидывать в самый последний момент, и чтобы непременно из рукава… А вообще, давайте спать? К чему нам эти посиделки?
– Фаза! – вдруг вскрикнул Борман с таким видом, словно его прямо здесь, в грязном неподметенном бараке посетило что-то вроде божественного откровения. – Ну конечно, фаза…
– Догадался-таки, женераль? – хмыкнул Синий.
– Но ведь это – бабушка надвое сказала…
– А что делать?
– Делать и в самом деле нечего…
– То-то, – сказал Синий. – Выбора никакого… – Повернулся к Доценту. – Знобит?
– Знобит, – сказал тот. Его явственно трясло. – Даже странно – не болит почти, только холодно неимоверно…
– Бывает. Эй! Мерсюк в золотой оправе! Кинь-ка одеяльце. Ты и так лось здоровый, а человеку знобко…
Браток, к некоторому удивлению Вадима, уступил свое одеяло без малейшего ворчания – видимо, решил завязать с игрой в оппозицию. Не удовольствовавшись этим, Синий бесцеремонно сдернул одеяло с уже устроившегося на ночлег Красавчика, укутал Доцента, прошел к двери и погасил свет.
Вскоре настала тишина, нарушавшаяся лишь негромким похрапываньем Визиря. Вадим добросовестно пытался уснуть, но никак не получалось, балансировал меж явью и забытьем, на той неуловимой черте, где размываются ощущения, размывается действительность, перестаешь понимать, в каком ты мире и на котором свете. Как он ни сопротивлялся внутренне, сознание уже работало словно бы само по себе, отматывая ленту назад. Говорят, так случается с тонущими, с теми, кто сорвался со скалы. Фраза, ставшая банальной: «Перед ним в считанные секунды промелькнула вся его жизнь».
Насчет всей жизни – явное преувеличение. Перед глазами – или, говоря тем же высоким стилем, перед внутренним взором – прокручивалась не столь уж оригинальная история под нехитрым заголовком: «Как становятся преуспевающими бизнесменами». Обыкновенная биография в необыкновенное время, как говаривал красный параноик Аркадий Гайдар, лютовавший некогда в Шантарской губернии – правда, говаривал он это по другому поводу, но все равно, для заголовка ненаписанных мемуаров достигшего возраста Иисуса Христа удачливого бизнесмена весьма даже неплохо. Или для подзаголовка, скорее.