– Ах, это ты, – задумчиво протянул профессор. – Уже освободился?! Так я и знал! Надо было...
– Где ты есть, сволочь? – перебил я. – Все равно ведь найду. Сдавайся по-хорошему. Тогда умрешь безболезненно!
– Ты за девочкой пришел? – полувопросительно-полуутвердительно сказал Седюк.
– Да, сучье вымя, угадал! Именно за ней!
– Поднимешься на лифте на третий этаж. Комната шестьдесят шесть. – Трубка запищала короткими гудками. Швырнув ее на рычаг, я вышел из комнаты и очутился в том самом подвальном коридоре, в который проник недавно с черного хода. Не собираясь пользоваться столь любезно предложенным Седюком лифтом, я перво-наперво проверил ведущую на улицу железную дверь, однако она оказалась заперта. Ничего похожего на лестницу также не наблюдалось. Только двери лифта в дальнем конце коридора. Я изощренно выругался. Загнали в мышеловку, падлы! У выхода из лифта как пить дать подготовлена «торжественная» встреча и на третьем этаже, и на втором, и на первом. Глупо недооценивать противников, хотя с охраной они, несомненно, лопухнулись. Нужно было сковать меня сразу, а не надеяться на свой дурацкий «препарат». Чертову профессору не мешало бы знать, что на наркотики и на снотворное люди реагируют по-разному. Мне, например, чтобы уснуть, нужна огромная порция таблеток, смертельная для кого-нибудь другого. И наркоз действует слабо. В 1995 году после последнего ранения врачам перед операцией пришлось вколоть в меня аж тройную дозу. Такой организм, вернее, склад нервной системы... Впрочем, ближе к делу. Если враги облажались один раз, вовсе не обязательно, что облажаются в другой. Как же поступить? Отправляться к ним в лапы или «ждать у моря погоды»? На минуту я замер в раздумье, затем принял решение. Околачиваться в запертом подвале смысла нет. Наружу по-любому не выберешься. Лучше рискнуть. Что я, собственно, теряю в случае неудачи? Жизнь?! Ха, невелика ценность для потенциального самоубийцы! Угрюмо усмехнувшись, я проверил наличие патронов в конфискованных у Гены с Валерой «макаровых-особых», взял в каждую руку по стволу. Изготовившись к стрельбе по-македонски[17], я нажал кнопку вызова лифта. Дальнейшие события растянулись в моем сознании, как кадры в замедленной съемке. Старой черепахой кабина ползет вверх. Спустя вечность замирает на третьем этаже. Медленно-медленно раздвигаются дверцы. В проеме возникают массивные пятнисто-камуфляжные фигуры, целящиеся из помповых ружей. Жму на курки обоих пистолетов. Охранники, превратившись в трупы, оседают на пол. Замедленная съемка кончилась. Я выпрыгнул наружу и огляделся. Длинный, широкий, пустой коридор с ковровым покрытием, освещенный матовыми плафонами под потолком. В конце – темное зарешеченное окно. Ух ты! Долго же я провалялся без сознания! Успела наступить ночь или поздний вечер. Комната номер шестьдесят шесть находилась неподалеку от лифта, на левой стороне. Потеряв осторожность, я толкнул дверь ногой, шагнул вовнутрь, и в тот же момент умело наброшенная, подобно лассо, веревочная петля захлестнула горло. Я забился в безуспешных попытках освободиться, выронил оружие и отрубился...