– Почему дома не ночевал? Где был? – продолжал беседу с будущей супругой Арбузов. – У Королева пьянствовал! Да, конечно, с бабами! Трех шлюх по очереди оттрахали! Чего ревешь, дура? Думаешь, на тебе свет клином сошелся? Да если бы не твой проклятый папаша, я бы давным-давно послал тебя к чертям собачьим, в лучшем случае заставил бы сделать аборт!.. Что-о-о?!! – Глаза шефа округлились от ужаса, на лбу выступили крупные капли пота. – Не губи, стервоза! Не уходи! Умоляю! Иначе Семен Андреевич меня на части разорвет!..
– Мандавошка поганая, – пробормотал Виктор Павлович, положив трубку. – Дернул меня черт с ней связаться! Но почему я вдруг так разоткровенничался? Ума не приложу! Прямо наваждение какое-то! Допился, едрена вошь!!! – Арбузов тяжело вздохнул.
«Не знает, слава Богу, настоящую причину, – с облегчением подумал я. – Господи! Только бы он не спросил, в чем тут дело! Ведь не сумею соврать! Лютиков, падла! Изобретатель, твою мать!!!»
– Слушай, Игорь, – устало сказал шеф. – Через час приедут бандиты из «крыши», век бы их не видеть! Намечается серьезный разговор. Я им изрядно задолжал – не платил дань четыре месяца. Жадность обуяла! Знаешь, посиди на всякий случай в приемной, со стволом. Возьми на подмогу надежного парня, не «кусок мяса». У меня при мысли о предстоящей встрече душа в пятки уходит, – по телу бизнесмена прошла длинная судорога.
– Почему не платил за «крышу»? Денег нет?! – полюбопытствовал я.
– Есть! – ухмыльнулся Арбузов. – Но жаль, понимаешь, с ними, родимыми, расставаться! А бандиты… Бандиты подождут! Их бригадир, Алик, верит, будто бы у меня бедственное финансовое положение, и фирма «Зевс» на грани краха! Даже, гы-гы… сочувствует!!! Между прочим, он иногда помогает подопечным коммерсантам, дает в долг, без процентов, дабы не разорились окончательно. Авось выклянчу у бандюги штук эдак двадцать баксов! На бедность, хе-хе! Быстренько прокручу их в банке Королева, да наварю прилично, – взгляд Арбузова принял мечтательное выражение.
– Тогда чего же ты боишься? – удивился я.
– Невзирая на весь свой гуманизм, Алик, когда его разозлят, становится чрезвычайно опасен, – помрачнел Виктор Павлович. – Он ненавидит врунов, и если пронюхает о моих плутнях, то на куски порежет да в канализацию спустит. Я не преувеличиваю! С одним хитрованом именно так и сделали!
– Может, лучше заплатить? Зачем попусту рисковать?! – посоветовал я.
– Ну нет! Я, Игорек, слишком люблю деньги! За них душу дьяволу готов продать!
«Уже продал, сучара!» – подумал я, испытывая к Арбузову стремительно нарастающее отвращение.