Через бурелом я вышел на шоссе. Наверное, эта узкая асфальтовая полоска была самым шумным и оживленным местом в поселке. Не прошло и получаса, как я услышал гул мотора и увидел, как поселковые колдобины и ямы аккуратно объезжает яркий туристический автобус с большими тонированными окнами, с размалеванными пестрыми бортами, похожий на толстую детскую книжку, поставленную на корешок. Нет, такой вряд ли остановится. Этот «сникерс на колесах» наверняка везет каких-нибудь VIP-гостей в элитный горный отель.
Я отошел от края дороги, чтобы автобус, въехав колесом в яму, не облил меня водой. Как ни странно, пышущая жаром махина остановилась рядом, зашипел пневматический механизм, открывающий дверь, и передо мной приветливо разверзся проем. Наверное, хотят спросить, как проехать в Адиш.
– В Адиш? – громко спросил похожий на диск-жокея водитель, перекрикивая музыку. Утопая в уютном кресле, он ритмично жевал жвачку и постукивал пальцами в такт музыке по обтянутому кожей рулевому колесу. Огромная приборная панель мерцала и светилась разноцветными огнями. Над головой водителя покачивались треугольные вымпелы и цветные тряпочки с приколотыми к ним значками.
Я кивнул.
– Запрыгивай! – пригласил водитель. Он был явно в хорошем настроении и проявлял усиленное уважение к туристам и горнолыжникам, которые не позволяли ему стать безработным.
Я зашел и поднялся по ступенькам в салон. Автобус тронулся с места плавно и беззвучно. Пассажиров было немного, но все равно рябило в глазах от ярких, как светофоры, комбинезонов, шапочек, оправ, поясных сумочек и чехлов для мобильников. Над спинками кресел покачивались розовые черепа, покрытые редкими седыми волосиками, похожими на комочки пены для бритья. Несколько пар выцветших серо-голубых глаз обратили на меня свое вялое внимание. Я уловил какие-то фразы на немецком. Мелкая, сухонькая, постриженная, как солдат, фрау вытянула хилую до прозрачности руку, указала на мои слаксы и от веселья сверкнула вставным фарфором. Наверное, ее рассмешило, что я был слишком легко одет для гор.
В дальнем конце салона оказалось немало свободных мест. Я занял кресло у окна и расслабился. Автобус по серпантину поднимался в горы. Можно было заметить, как постепенно меняется ландшафт. Лес редел, его сменяли кустарники и обширные альпийские луга. Среди пожухлой прошлогодней травы торчали серые спины валунов, напоминающие позвонки древних ящеров. Прошло еще немного времени, и на обочине дороги появились пятна грязного снега, которые постепенно разрастались, распухали, покрывая белым ковром все видимое пространство. Оживленная немецкая речь стала затихать. Очарованные открывшейся панорамой заснеженных гор и ледников, туристы прильнули к окнам. Автобус сбросил скорость и медленно покатился по сузившейся донельзя дороге, где вряд ли бы смогли разъехаться даже легковые автомобили. Теперь шоссе с одной стороны подпирала отвесная базальтовая стена с ледяными подтеками, местами нависающая как козырек, а с другой стороны не было ничего. Край земли, головокружительный обрыв, с которого можно было зримо прочувствовать голубизну и плотность воздуха. Там непривычно низко висели облака, и ослепительно белые пики, прорвав их мучнистые тела, подпирали собой небо.