Глядя на слайд, Мичем решил, что сегодня он уйдет пораньше и воспользуется тем, что в Лондоне легко остаться неузнанным. Хватит с него тех двух тоскливых дней, которые он провел за городом в обществе жены и взрослых детей, приезжавших погостить со своими семьями, – скука смертная. Подумав, он решил, что не станет звонить старой подруге. Он найдет новую.
Желательно рыжую.
– Сколько? – только что спросил Чессер.
– Пятнадцать тысяч, – ответил Уотс, опустив голову. Чессер был уверен, что ослышался, – Пятнадцать тысяч?
Уотсу было неприятно повторять такое, однако, пришлось еще раз произнести это вслух, теперь отчетливо.
– Пятнадцать тысяч.
Чессер молчал. Затылок у него горел. Кисти рук стали твердыми и тяжелыми. Казалось, они вот-вот взорвутся.
– Я пас, – наконец произнес он. – Что, простите?
– Мне не нужен этот пакет. Я отказываюсь.
– Может, вы все-таки взглянете на него, – предложил Уотс, пытаясь помочь.
– Нет. Я надеюсь, что эта комната прослушивается. Я в этом не сомневаюсь. Так вот: Мичем может засунуть эти вшивые камушки себе в задницу. Этому мерзавцу только того и нужно. Алмазы – самая твердая на свете вещь. Как раз то, о чем он мечтал.
Уотс покачал головой, но не осуждая, а скорее наоборот, одобряя его действия. Чессер вышел из зала для просмотров, спустился вниз, не говоря ни слова прошел мимо Миллера и вышел на улицу. Входная дверь дома номер одиннадцать захлопнулась за ним навсегда.
Чессер вышел на Холборн, взял такси и велел шоферу везти его в «Риц». Ему нужна была Марен, нужна прямо сейчас. Он только что совершил профессиональное самоубийство.
Было только половина одиннадцатого, и Марен придет еще не скоро. Он развязал галстук, стащил его и засунул в карман. Потом снял пиджак, расстегнул запонки и закатал рукава. Он пытался сбросить гнетущее чувство, расслабиться.
Система просто рехнулась. Неужели Мичем думал, что он возьмет пакет еще дешевле предыдущего. Да ладно. Теперь вообще не будет никаких пакетов. Никогда.
Возможно, это только временный побочный эффект, но, черт возьми, ему было хорошо. Однако, когда такси оказалось в западной части города и в окно он увидел спешащих по делам людей, его настроение упало. Он уныло ссутулился и постарался ни о чем не думать. Это было невозможно, и тогда он стал думать только о приятных вещах, вроде того, как он посоветовал Мичему засунуть эти алмазы себе в задницу. Интересно, слышал ли Мичем? Он все равно узнает, можно не сомневаться.
Чессер вспомнил отца, уже давно умершего. Наверное, ему не раз хотелось поступить так же, и он так бы и сделал, если бы не ответственность за семью. Чессер хотел в это верить.