– Меня зовут Диллон, Син Диллон. Она хрипло рассмеялась:
– Это грязная ложь. Вы даже не ирландец. Син Диллон умер, все это знают.
Диллон произнес с характерным для жителя Белфаста акцентом:
– Украсть биографию великого человека, дорогая! Все, что я могу сказать, – слухи о моей смерти здорово преувеличены.
Она опустила ружье.
– Святая Мария! Вы – Син Диллон?
– Собственной персоной. Внешность может быть обманчивой.
– О Боже! – сказала она. – Дядя Данни говорит о вас все время, но мне всегда казалось, что в этих историях нет ничего реального. И вот вы здесь.
– Где он?
– Отремонтировал машину хозяина трактира и час назад уехал, чтобы отогнать ее. Сказал, что обратно придет пешком. Я не удивлюсь, если он останется там выпить.
– В это время дня? Разве трактир не закрыт до вечера?
– Это по закону, господин Диллон, но не в Доксли. Они никогда не закрываются.
– Тогда поехали за ним.
Девушка положила обрез на лавку, забралась в машину и уселась рядом с ним. Когда они тронулись, Диллон спросил:
– Что вы можете рассказать о себе?
– Я выросла на ферме, в Галвее. Моим отцом был Майкл, племянник Данни. Он умер шесть лет назад, когда мне было четырнадцать. Через год моя мать снова вышла замуж.
– Дай я сам расскажу, – перебил Диллон. – Вы не сошлись характерами с отчимом?
– Что-то вроде этого. Дядя Данни приезжал на похороны моего отца. Там я его и увидела, и он мне понравился. Когда стало очень тяжело, я ушла из дому и приехала сюда. Он очень обрадовался, написал моей матери, и она согласилась, чтобы я осталась здесь. Была рада избавиться от меня.
В ее словах не было никакой жалости к себе, и Диллон почувствовал к ней нежность.
– Говорят, худа без добра не бывает.
– Я подумала и сообразила, – обратилась она к Диллону. – Если вы двоюродный брат Данни, а я его внучатая племянница, тогда мы кровные родственники, разве не так?
Диллон рассмеялся:
– В какой-то степени.
Казалось, она пришла в восторг. Откинувшись на сиденье, она прошептала:
– Я, Анжела Фахи, родственница величайшего солдата ИРА.
– Есть люди, которые не согласятся с такой оценкой, – сказал Диллон, когда они доехали до деревни и он остановил машину возле трактира.
У деревни был запущенный вид: не больше пятнадцати пришедших в упадок домов, нормандская церковь с башней и большое кладбище. Трактир назывался «Зеленый человек», и даже Диллону пришлось нагнуться, чтобы войти. Потолок был очень низкий, с балками. Пол был сделан из тяжелых каменных плит, истертых годами. Стены выкрашены в белый цвет. Человеку в рубашке с короткими рукавами, стоявшему за стойкой бара, было не меньше восьмидесяти. Он поднял голову, и Анжела спросила: