– …Иди-иди, парень. Пошел вон, говорю. Расселся, понимаешь…
Плечистый старик, чья голова была по-женски повязана шарфом, хозяйственно пересыпал деньги из жестяного блюдца к себе в карман, оставив на донышке всего две монетки – на расплод, очевидно. Неприветливо покосился на Игара:
– Оглох? Вставай, тут тебе не балаган… Расселся…
– Оставь его в покое, – на лице Тиар-Пенки проступила болезненная гримаска. – Мешает он тебе?.. Пусть сидит.
Старик упер руки в бока:
– Заткнись, дура! Он людей отваживает, это что, заработок?! – он презрительно шлепнул себя по карману, где зазвенели медяки.
У Игара свело скулы. Захотелось крепко взять старика за грудки и ударить лицом о забор – почти как того, с платками…
Болезненное воспоминание охладило его пыл, сразу же и бесповоротно. Он прикусил губу; обернулся к Пенке:
– Что за тварь из мешка, на плечах бабья башка?
Женщина испуганно мигнула.
– Я тебе ща объясню, – глаза старика сузились, как прорези в капюшоне. – Я тебе объясню, сопляк…
С нежданной сноровкой он ухватил Игара за шиворот; тот рывком высвободился, поднырнул под занесенную руку, приблизил глаза к самому старикову лицу и прямо в это перекошенное лицо выдохнул:
– Ты на ней больше не заработаешь, падаль. Ни грошика.
Два дня Тиар не появлялась у ворот; Игар ждал, затаившись, как змея. На третий день старик с шарфом на голове вывез тележку, настороженно огляделся по сторонам и удалился, опираясь на суковатую массивную палку. Через несколько минут другой старик – чуть ниже ростом, а в остальном совершенно такой же – проверил, нет ли поблизости опасного и сумасшедшего Игара, способного помешать прибыльному делу безногой Пенки.
Игар ждал. Старики – если их действительно было только двое очень не хотели выпускать добычу. Пенка-Тиар их вещь, приносящая доход, они оседлые жители и полноправные владельцы – а Игар бродяга, за голову которого назначены большие деньги. Ему не стоит лишний раз рисковать, привлекая к себе внимание. Он подождет.
И он дождался-таки. Старики ослабили бдительность; собираясь в трактир, они долго топтались перед сидящей на тележке Тиар, озираясь и советуясь. Наконец после долгих сомнений и пререканий соображения жадности взяли верх над соображениями осторожности; оба, один за другим, скрылись за дверью стоящего неподалеку питейного заведения («все равно ведь пропьют»…), а Тиар осталась на своем месте перед воротами, и орава проходящих мимо мастеровых кинула ей каждый по монетке.
Игар ждал. Старики загуляли в своем трактире, сумерки сгустились, улица опустела; еще не веря своей удаче, Игар выбрался из своего укрытия – а укрытием ему служил заросший дворик напротив – и подошел.