В наступившей тишине раздался хриплый голос Тарто:
– Мы должны бежать? Сколько у нас есть времени?
Всякий в мире Ашшура знает, что ждет пожранного демоном. Тело несчастного становится для демона дверью, ведущей в мир живых.
– Времени довольно,– тем же тусклым голосом проговорила Нифру.– Вы успеете уйти.
– А ты? – насторожился Тарто.
– Я остаюсь.
– Мама! – воскликнул Кадол.– Да ты с ума сошла!
– Заткнись! – В голосе старшины была такая ярость, что его сын немедленно прикусил язык.– Жена,– продолжил Тарто более мягко,– я тебя не понимаю.
– Демоны пленили его душу, но не овладели ею,– ответила фетсианка.
– Значит, есть надежда, что…
– Нет.
– Тогда – зачем?
Нифру пожала плечами.
– Ладно.– Тарто принял решение.– Налус, поднимай младших, вы уезжаете.
– Без вас мы никуда не поедем,– твердо ответил старший сын.– Мама, зачем ты так поступаешь, знаешь ведь, что мы вас не оставим?
Нифру посмотрела на сына. Пальцы ее коснулись волшебного камня. Она могла сделать и так, что дети уйдут вопреки собственнной воле.
– Это нечестно.– Налус заметил ее движение.– Если ты отправишь нас, а сама погибнешь.
– У него есть право решать самому,– негромко произнес Тарто.
– У меня тоже,– так же тихо сказала Нифру.– И я остаюсь.
Фаргал выдохнул пламя и увидел, как обугливается лицо женщины, которую он любил. Руки его вытянулись вперед, и кривые когти впились в почерневшую плоть, разрывая ее на куски. Фаргал знал, что Нифру еще жива, он чувствовал нестерпимую боль и наслаждался этой болью. Клыки его сомкнулись на предплечье женщины, хрустнула кость. Не разжимая зубов, Фаргал протяжно завыл, дернул головой, напрочь оторвав руку. Скосив глаза, он видел тонкие пальцы, совсем не поврежденные, обхватившие волшебный камень. Оплавленные концы цепочки раскачивались, как маятники. Кровь хлестала из разорванных артерий, и жизнь Нифру могла угаснуть очень быстро. Жизнь и боль. Фаргал разжал челюсти, уронив отгрызенную руку, и выдохнул. Пламя охватило культю, превратив ее в черную головешку. Полумертвое тело женщины вздрогнуло. Фаргал поднял голову, не спеша огляделся. О, здесь были и другие. Они не посмеют шевельнуться, пока он не позволит. Его могущество сковало их. Его могущество и их собственный страх…
Черная потрескавшаяся корка вместо кожи, красные провалы глазниц, серый пепел вместо волос… И боль, невероятная боль…
– Нет!– зарычал Фаргал.
И ненависть его превозмогла и боль, и страх, и жажду.
– Нет!
Это е г о лицо сожжено, это е г о оторванная рука валяется на земле…
– Нет!
Тонкие пальцы Нифру, сжавшие волшебный камень… почему она не умирает?! Пламя, выметнувшееся изо рта, ударяет вниз, запах горелого мяса…