Триада куранта (Михайлов) - страница 4

– Синильной кислоты с тоником, – ответил Ястреб, пытаясь и в самом деле успокоиться. – И советуешь ты, скажу тебе, ерунду. Женщины! Это, по-твоему, успокаивает? Стареешь, начальник? Да и где они? И где – время на них?

Времени Ястребу и в самом деле всегда не хватало – или, во всяком случае, так ему казалось. Вот почему вместо того, чтобы думать о приятном, Ястреб принялся вспоминать все, что было известно о Смоляре – ему, да и всем его коллегам по работе в «Прозрачном мире» – и не только в нем, но и во всех вообще Службах охраны порядка Галаксии, великой Федерации.

Глава 3

В «Прозрачном мире», как и в любой другой службе такого рода, Смоляр уже много лет был притчей во языцех. О нем знали, кажется, все – и никогда ничего не могли доказать. Ему приписывалась разработка и организация самых крупных преступных операций за последнюю четверть века; но ни по одному из дел не было найдено ни намека на соучастников и ни единого свидетеля. Сам Смоляр уверял, что все слухи о его участии распускаются завистниками, не прощающими ему несомненной популярности: Смоляр недаром считался символом всего на свете, от секса до богатства и власти.

Службы были уверены в его виновности во многих и многих крутых делах хотя бы потому, что методом исключения каждый раз отсеивались все другие подозреваемые – им выполнение проектов такого масштаба было бы просто не по силам. Например, мгновенное – за неделю – разорение могучего «Треста-92», владевшего тремя четвертями добываемых в Галактике уранидов. Акции Треста обрушились после того, как все средства информации опубликовали сверхдостоверные сообщения о катастрофах с трагическим исходом на самых продуктивных разработках. Скатившиеся ниже номинала ценные бумаги были мгновенно скуплены «Галактинвестом», о котором буквально все знали, что принадлежит он Смоляру, во всяком случае – контрольный пакет, хотя юридически это и было недоказуемо: формально этот пятьдесят один процент был разбросан по двум дюжинам провинциальных компаний и банков, ураном никогда не занимавшихся. Как только акции скупили, начали приходить опровержения: никаких катастроф не было и в помине, люди, якобы погибшие, свидетельствовали о полном своем здравии, было подано даже несколько исков к информаторам – о возмещении за причиненный моральный ущерб. Происшедшее, впрочем, квалифицировали просто как злостное хулиганство, найденный после непростых поисков мелкий репортер – автор первого сообщения – получил в суде условный приговор за совершенную им злостную дезинформацию, приведшую к ухудшению экономической обстановки; иски же за моральный ущерб судом приняты не были: выступавший по делу адвокат ответчика убедил суд в том, что криминальная информация была, напротив, полезной для каждого истца, поскольку, как известно, если слух о смерти человека оказался ложным, то это гарантирует ему долгий век. В качестве свидетелей выступили люди весьма уважаемого возраста, которым в давние времена тоже приходилось переживать подобное. Зато сочинитель ложного сообщения (впрочем, был ли он автором – так и осталось неясным, поскольку он не назвал ни одного имени, сам же ни на одном из упомянутых им предприятий никогда не бывал; он лишь публично раскаялся в том, что проявил легкомыслие, использовав разговор между незнакомыми ему людьми, случайно услышанный им в провинциальной харчевне. Это было проверено – но в придорожной забегаловке, как объяснили ее владельцы, народу каждый день – невпроворот и все – новые люди, так что ни подтвердить, ни опровергнуть объяснение обвиняемого они не в состоянии). Так или иначе, виновный был в наказание с позором изгнан из журналистики. Однако от позора не застрелился и даже не уехал куда-нибудь подальше, как ожидали некоторые, а приобрел издательскую фирму и преуспел. Да, все прочие авторитеты третьей власти (какой, рядом с властями государственной и общественной, издавна была власть теневая, правонарушительская) находились, по сравнению с супертяжем Смоляром, в категории – в лучшем случае – пера или мухи.