Отряд-2 (Евтушенко) - страница 159

– Подождите минутку. Теперь надо сделать так.

Зачерпнула ладошкой влажную грязь у берега и стала мазать лицо. Черная широкая полоса на лоб, скулы и щеки, на нос, от крыльев носа – к вискам, на подбородок, под нижние веки…

Отряд в изумлении наблюдал, как лицо Ани исчезает, и только поблескивают чуть белки глаз.

– И вам советую сделать это же самое, – буднично сказала девушка, моя руки в ручье.

– Гениально! – прошептал Валерка Стихарь. – Мама дорогая, почему мы раньше до такого не додумались? Это же просто, как два пальца…. Ночная маскировка лица! Да и дневная тоже. Особенно, ежели в лесу. Правильно, оно же, лицо, мать его, белое, а так…

– Выполнять, – коротко приказал Дитц. – Молодец, Аня. Спасибо.

* * *

Кашевар второй роты первого батальона двести двадцать четвертого стрелкового полка Семен Шерстов очнулся от ночной прохлады. За последние сутки он уже раз восемь терял сознание, – сказывалась большая потеря крови, недоедание, а также практически полное отсутствие воды. Последний глоток из чужой, найденной (позавчера?) фляги он допил еще днем, и теперь снова очень хотелось пить, – раненное и уставшее тело требовало воды. Стрелковый полк, в котором служил Семен Шерстов, принял бой 10 июля, в первой половине дня. До этого дня Семену не приходилось непосредственно участвовать в боях (кашевар, он и есть кашевар), хотя хаживал он и под пулями, и под снарядами и бомбежки переживал. Сам не стрелял, это да. И трехлинейная винтовка его хоть и содержалась в отменном порядке, ни разу не ловила на мушку врага. Но в этот раз все обернулось по иному.

Сначала их позиции (правда, хорошо укрепленные, с окопами в полный профиль) изрядно помесила немецкая артиллерия, а потом, когда, наконец, бойцы поднялись с земли и глянули за бруствер… Из-за холмистого горизонта выкатывались танки. Много. Несметная сила немецких танков. Шли они в строгом шахматном порядке, и рокот их моторов казался рокотом неотвратимого рока.

Они не били из пушек на ходу.

Они просто накатывались лавиной.

Потом был бой. И его Семен Шерстов запомнил плохо. Он, вроде бы стрелял, отсекая пехоту, из своей «трехлинейки», а потом бежал куда-то на фланг – заменить второй номер у ротного «максима», а потом сам стрелял из этого же «максима» уже первым номером и безо всякого второго, потому что уже некому было стать вторым номером…

Потом танки прорвали оборону, и начался ад. Кто-то матерился, кто-то выл, кто-то швырял связку гранат под гусеницы «тигра», кто-то, шатаясь, со штыком наперевес, вставал навстречу немецким автоматчикам. Очередью из танкового пулемета Семену перебило обе ноги, еще одна пуля зацепила голову, и он упал без сознания на дно полузаваленного землей хода сообщения.