Я рассеянно слушал речь старого друга, вглядываясь туда, где за неприступными крепостными валами, должно быть, так же ждал рассвета отважный герцог Ллевелин, и со смешанным чувством внимал радостному щебету первой проснувшейся на равнине птахе.
– Подумай, – не унимался Рейнар. – Медовуха – это наш троянский конь, только навыворот. Так сказать, образчик нашего пламенного радушия.
– Что? Что ты сказал? – я резко повернулся.
– Выкатить медовуху…
– Да не то! Потом!
– Пламенное радушие…
– Именно! Лис, ты умница! Так. Разводи костры. Всё, что может гореть, – в огонь. Не будет дров, бросай в огонь скоттов. Возьми самые большие чаны, какие только найдёшь, лей в них вересковый мёд и доводи до кипения.
– Ты чего, Капитан, башкой повредился?! Какого рожна! Он же испортится!
– Ничего, зато мы целее будем.
* * *
Скотты и союзные им пикты, в общем, вся каледонская рать, не обманули наших ожиданий. Их толпы двинулись на бастиду, едва взошло солнце.
– Блин! И все ж на наш редут! – выругался Лис, старательно выцеливая среди сотен атакующих тех, кто хоть отдалённо мог напоминать командиров. – Притомило меня это народное ополчение! То ли дело регулярная армия: старших перебил – и вся любовь.
– Давай! – скомандовал Кархэйн, и я услышал, как сжатый воздух, вырвавшись из бурдюка, ударил в импровизированную пушку. Нечто кроваво-красное, оставляя огненный след, вылетело из ствола, подгоняемое попутным ветром, и, взлетев над забитым народом ущельем, опало вниз плащом липкого пламени.
– Накачивай! – вновь скомандовал Кархэйн.
Выстрел на какое-то мгновение заставил атакующих отшатнуться, но отнюдь не ослабил их наступательного порыва.
– Давай! – спустя несколько минут вновь заорал юноша, и новый снаряд устремился к нескончаемым рядам каледонцев. Мятежники были уже совсем близко, и теперь огненные заряды могли поражать лишь раненых и отставших, не принося особого ущерба атакующим.
– Лейте мёд! – скомандовал я, едва полуголая толпа начала скапливаться под стенами. Последних защитников бастиды не надо было упрашивать. Вопли и стоны обожжённых казались ответом на мой окрик. Вторая волна накатилась на гранитное основание куртины и вновь отпрянула назад, изведав нашего «пламенного гостеприимства».
– Ну где же, где же они? – цедил я сквозь зубы, наблюдая за поведением раскрашенной толпы. – Я же видел, они тут есть.
«Они» появились минут через десять, может, чуть больше. Я увидел, как один, второй, третий каледонец, начисто забыв о цели атаки, с остервенением отмахиваются от наших мелких, жужжащих союзников, оставивших ради столь изысканного лакомства опыление вересковых пустошей.