– Что ты говоришь? – удивился Мастер.
Рукоятка ножа удобно легла в руку. Силуэт Гринчука четко выделялся на фоне окна. Словно вырезанный из черной бумаги.
– По-твоему, – повторил Гринчук.
– Это тебе Атаман сказал? – спросил Мастер.
– Что-то вроде того. Сказал, что ты от него там чего-то хочешь, а он…
– Что он?
– Не хотел этого делать. Боялся Атаман. Так боялся, что даже руки тряслись.
– Не хотел… – со странной интонацией протянул Мастер. – Жаль.
– Что жаль?
– Чего ж он, козел, просто не сказал? – будто сам у себя спросил Мастер.
– И тогда остался бы жив?
– Тебе-то какая разница? – взорвался Мастер. – Тебе-то что, мент поганый? Что ты понимаешь? Мне Атаман как сын был.
– Как сын! – выкрикнул Мастер, приподнимаясь на локтях.
– А сына ты не замочил бы никогда? – спросил Гринчук.
Он отошел от окна и почти исчез на фоне стены.
Мастер рывком сел на кровати:
– Ты почему решил, что это я его замочил? Почему?
– Атаман сказал, что, либо выполнит приказ, либо его убьют. А выполнять он не хотел.
– Мне не нужно было подсылать убийц, – почти закричал Мастер. – Я мог его грохнуть при всех, спокойно. Предъявить ему… Да что угодно! Ты думаешь, кто-нибудь стал бы по этому поводу со мной цапаться? Они же друг другу готовы глотки перегрызть. Отдать любому из них дело Атамана. Просто пообещать, и любой из них его бы на вилы поставил. Не понял? А еще умный!
– Не нужно мне ничего придумывать. Не нужно! – голос Мастер вдруг стих, превратившись в шепот.
Словно песок пересыпался из одной стеклянной чаши в другую.
– Тебя это мочили, мусорок. За тобой приходили. И если мы не найдем заказчика…
– То меня могут грохнуть, – глухо сказал Гринчук. – Типа, вы ищите, кто-то стреляет в меня из машины, и вы все разводите руками. Жаль мента, не уберегли. И это ты прикажешь меня замочить. На всякий случай. Вот это меня и не устраивает. Совершенно.
– Ни чем не могу помочь, – прошелестел Мастер.
Подменили его, сказал Атаман.
— Можешь. Забудь обо мне. И я забуду о тебе.
– Заказчика искать нужно.
– Нет. Не нужно. Ты заказывал. Именно ты и заказал Атамана. Ты просто не хочешь, чтобы узнали об этом.
– Я тебе уже сказал… Эти уроды…
– А я не об этих уродах, – сказал Гринчук. – Я о другом. Ты боишься, что об этом узнают там…
И что-то в голосе Гринчука прозвучало такое, что Мастер напрягся.
– Ты о чем?
– Атаман сказал, что готов был за тебя жизнь отдать. До сентября. А потом перестал относиться к тебе, как к отцу. С чего бы это? – спросил Гринчук.
– Откуда мне знать?
– Вот и я не знаю. И еще он что-то бормотал о погибших и убитых. О твоих ребятах. Доверенных.