Вороний Коготь собирался казнить меня лютой смертью, но никто из соратников не поспешил ему на помощь. Оторопелые норманны продолжали молча следить за происходящим да поглядывать на Фенрира, не намерен ли тот вмешаться. Горм же, в свою очередь, все еще надеялся, что никакого вмешательства не потребуется. Конунг уже едва держался на ногах, поэтому еще минута-другая – и он окончательно выдохнется. Надо лишь не препятствовать дроттину делать то, что он задумал, а именно – казнить еще одного пленника. А может быть, двух или трех – на сколько у Торвальда останется сил.
Похоже, форинг так сосредоточился на этой мысли, что упустил из виду одну существенную деталь. А какую, он понял, когда его просчет стал уже очевиден…
Грингсон бежал ко мне с занесенной секирой, думая лишь о том, как сейчас умоется моей кровью. Горм был крайне озабочен тем, как ему выкрутиться из щекотливого положения, где неверно принятое решение могло обернуться для датчанина катастрофой. Что при этом думал я, потенциальный мертвец, конунга и форинга абсолютно не волновало. Однако через мгновение им обоим пришлось волей-неволей признать, что такой вариант развития событий они не учли…
Сказать, что в этот момент я тоже думал о чем-либо, будет неправильно. Я был настолько переполнен страхом и желанием жить, что ничего, кроме этих инстинктов, и не испытывал. Взять их под контроль и умереть с гордо поднятой головой оказалось для меня невыполнимой задачей, сколько бы я ни готовился к такому исходу. А вот идею побороться за жизнь, даже когда мое поражение в этой борьбе ни у кого не вызывало сомнений, я воспринял с большим воодушевлением. Руки у меня не были связаны, ноги пока не подкашивались, а ближайший конвоир находился достаточно далеко. Будь все иначе, тогда, вероятно, я смирился бы с неизбежным и подставил шею под удар Сверкающего Хьюки, но раз все сложилось именно так, почему же я должен упрощать Торвальду задачу?..
Воистину героическими личностями являются эти испанские тореадоры – ведь то, что я сейчас пережил, им приходится испытывать при каждом выходе на арену. И пусть разыгранная мной коррида выдалась скоротечной, удивляюсь, как после нее я не остался заикой. Вряд ли разящая секира Грингсона была менее опасна, чем рога бойцового быка, – конунг рубил наверняка, сокрушительным косым ударом, отработанным им на десятках предыдущих жертв. Угоди лезвие Сверкающего Хьюки мне в плечо, и я бы оказался разрублен как минимум до желудка. Меня спасло то, что по характеру замаха я заранее понял, куда будет направлен удар. К тому же Вороний Коготь успел порядком выдохнуться, отчего атаковал хоть и яростно, но без должной скорости.