За сосновым леском, далеко слышная в ночной тишине, простучала последняя электричка, пискливо свистнула возле станции. Дачный поселок спал. По-прежнему горел фонарь на столбе, но в целях экономии должен был погаснуть, как всегда, около половины первого, потому что за полночь нормальным людям полагается спать, а нормальным наблюдателям лишний свет только мешает. Ночь была безлунная и благоприятствовала наблюдениям.
Не благоприятствовал им дом, закрывавший собой значительную часть неба (однако где же прикажете спать?), мешали обзору и коттеджи соседей (неизбежное зло), а также забор с колючей проволокой (ну куда же деваться без забора?) и ветви яблонь, особенно вон той, сорта пепин литовский, нахально тянущейся к небу, словно какой-нибудь вздорный березовый хлыст в густолесье, а не порядочное плодовое дерево. Ничего не поделаешь, пора либо спилить лишние ветви, либо надстраивать беседку. Проще, конечно, спилить.
Пока не погас фонарь, Федор Федорович развлекался наблюдениями двойных звезд в созвездиях Льва и Волопаса, после чего отыскал в клонящихся к закату Близнецах уходящую прочь от Солнца комету Миясакавы и визуально оценил ее блеск, отметив некоторую разницу с прогнозируемым. Затем, включив часовой привод, сделал в главном фокусе «Альтаира» два снимка красивой многохвостой спирали М63 в Гончих Псах с выдержками в 25 и 40 минут, о чем оставил подробную запись в дневнике наблюдений, а во время 40-минутной выдержки успел не только сбегать погреться, но даже приготовить, попить и залить в термос какао, а кофе вылить на остаток сугроба. И наконец, установив самый длиннофокусный окуляр, приступил к тому, чем безуспешно занимался всю свою биографию любителя: к поиску комет. До главного астрономического события этой ночи – покрытия диском Ганимеда слабой звездочки в созвездии Козерога оставалось еще почти три часа.
В поиске комет нет ничего особенно сложного. Трудно не искать, а найти. Максимально расширив поле зрения инструмента, наблюдатель «обшаривает» небо в одному ему известном направлении, фиксируя давно известные ему наперечет туманные пятнышки, являющиеся либо галактическими облаками газа, либо далекими галактиками, и надеясь когда-нибудь обнаружить слабое незаконное пятнышко, не значащееся ни в каких каталогах туманностей. Почти наверняка это едва заметное, без всяких признаков хвоста пятнышко и окажется кометой, впрочем, чаще всего тоже давно известной, открытой в прошлом веке, а то и в позапрошлом.
Все дело в этом «почти». Даже имея в своем распоряжении вовсе не светосильный 150-миллиметровый «Альтаир», любитель может рассчитывать на улыбку случая. Не сегодня, так завтра. Через год. Через десять лет. Через тридцать. И тогда, если любитель сумеет первым передать сообщение о своем открытии, комета получит его, любителя, имя. Комета Иванова, например. Федора Федоровича Иванова. Разве плохо? Звучит нисколько не хуже, чем, скажем, комета Кирнса – Кви. Пусть даже комета Иванова – Петрюка – Сидоровича, если безвестные Петрюк и Сидорович сообщат об открытии примерно в то же время. Втуне мечтая о приобретении более подходящего инструмента-кометоискателя, Федор Федорович не терял надежды. В конце концов, повезло же знаменитому Бредфилду открыть одну из своих комет в простой бинокль!