Он стоял, разинув рот, а прямо перед ним, так близко, что можно было без труда добросить камень, вытекая из правого холма, втекая в левый и грузно провисая над лощиной, ползло черное цилиндрическое тело. Оно походило на невероятно огромную змею, на гладких лоснящихся боках даже угадывалась чешуя, но ритмичные сокращения туловища твари напоминали скорее о червях. Вот, оказывается, кто проделал две приметные круглые пещеры в крутых склонах! Ни разу за все эти годы Фома не удосужился слазить посмотреть, куда ведут эти ходы. Боялся. Осторожничал. Думал о ценности своей персоны для хуторян. Вот как запрёт в пещере бродячей ловушкой – что тогда? И Борьку не пустил смотреть. Праздное любопытство не удлиняет жизнь.
А праздное ли?..
А может…
Выход??!
Такой простой? Чертов Экспериментатор построил лабиринт и запустил в него белых крыс. Бегают крысы, вынюхивают, суетятся, и невдомек им, что выход из лабиринта у них на виду, но только вне привычных грызунам представлений…
Уже минут десять Фома стоял столбом, и мысли то текли вяло, то принимались бежать наперегонки. Он мог только гадать о длине титанического змеечервя, потому что не застал его начало. Пожалуй, оно было и к лучшему: голова могла бы проявить интерес к странному двуногому. Но хвост… хвоста Фома твердо решил дождаться.
Ощутимо вздрагивала земля. Текли минуты. Червь полз и полз, нипочем не желая кончаться. И вдруг кончился столь внезапно, будто его обрубили. Утоньшаться к хвосту он и не подумал. Несколько секунд куцый хвостовой обрубок грузно раскачивался над лощиной, и видно было, что он полый внутри, как труба, но труба живая, с пульсирующими стенками, – затем он одним движением втянулся в левый холм. Несколько комьев грунта скатились вниз. И все стихло.
– Макаронина, – пробормотал потрясенный феодал, хотя проползшее существо больше напоминало оживший магистральный газопровод.
Когда почва под ногами перестала вздрагивать, он выждал еще минут пять для пущей гарантии и начал карабкаться на левый склон. Это оказалось не самым простым делом, в одном месте пришлось даже долбить ножом ступени в рыхлом песчанике. Низкий свод норы заставил согнуться. Ход просматривался на несколько шагов, а дальше было темно. Туннель вел прямо, без поворотов. Бесхитростный такой туннель… Наверное, дальше он загибался вниз, иначе вышел бы с той стороны холма.
Идти было страшно, а не идти нельзя. И мешкать не стоило. Фома сосчитал до ста, но глаза не успели привыкнуть к темноте. Тогда, шепотом ругая себя за то, что не догадался выспать фонарик – кто знал, что это не бесполезная вещь? – он нашарил в кармане рюкзачка зажигалку, чиркнул. Дрожащий огонек осветил стены, хорошо отшлифованные чешуйчатым червем. Но куда червь девал породу – жрал, что ли? Но кто жрет, тот гадит, а где оно?..