– Это как же он – не евши? – не поверил Дуся. – А может, вы ему приносили бутерброды, кофе, чай?
– Ничего я ему не приносила. Кофе он всегда себе сам делает, у него в кабинете и кофеварка стоит. Он, видите ли, терпеть не мог фразу «Душенька, сделайте мне кофе!». Говорил, попросишь, а потом жди, как дурак. Он сам себя обслуживал в этом плане.
– И вы ему даже булочку не предложили? – удивлялся черствости секретарши Дуся.
– Ну и куда бы я с этой булочкой потом? Он же собирался с норильчанами обедать! А потом на все плюнул и укатил к Аньке.
Дуся снова поднялся и опять сел.
– А почему укатил? Если я правильно понял, она же здесь, у вас работала…
– Ну да, работала, ну так у нее больничный же! – теряла терпение Юленька. – Она на больничном, до сих пор не вышла. А он к ней катался. И в тот раз она ему позвонила, я соединила, а потом слышу через дверь, как он в трубку: «Сейчас, зайка, приеду». Зайка! Да у нее от зайца только уши!
– И последний вопрос: были ли враги у Александра Ивановича, на ваш взгляд?
Юленька думала недолго.
– Враги? Ну, конечно, у него были враги! Первый его враг – это его язык. Он, бывало, в гневе такого нашей техничке наговорит, что потом не знает, как извиниться, и ему приходилось даже дважды поднимать ей зарплату. А потом, – загибала пальчики девчонка, – потом еще дурная привычка – сумасшедшая езда на машине! Нет, ну так он, того и гляди, в аварию мог угодить, это ему еще повезло, что он безобидно умер! А потом еще его привычка…
– Подождите! Я вас спрашиваю – у него были настоящие, живые враги? Ну, я не знаю – конкуренты там, завистники?
– Боже мой! Ну чему завидовать?! Работай как конь, и у тебя все будет! Нет, завистников у него не было.
– Евдоким! Ну черт возьми, я уже все этажи обскакал! – появился в дверях Макс. – Ты идешь?
Дуся вежливо попрощался с приятной Юленькой, и та, не дожидаясь, пока гости исчезнут, снова принялась выставлять на стол батарею лаков.
– Вот черт! Поворачивай назад! Я же забыл спросить адрес этой самой Аньки Левашовой! – хлопнул себя по лбу Дуся, отчего на пол тут же свалились очки, которые он напялил исключительно для представительности. Очки, естественно, самым подлым образом раскрошились. – А чего теперь делать? Надо собрать как-то…
– Успокойся! Без тебя есть кому веником трясти! Поехали, я знаю, где эта Левашова проживает! Кстати, не вздумай ее Анькой назвать – вцепится в лохмы… ах да, тебе не во что вцепляться, ну, значит, в нос. Она такая, – тянул его Макс, раздражаясь от медлительности детектива. А потом вдруг хихикнул: – Вспомнил – шеф наш как-то Аннушку назвал мышкой, видимо, ласка из него поперла, так она ему в голову цветком зафиндилила!