Это заговорил загонщик. Костлявый, хмурый, с разными глазами. Кажется, Иньиго.
– Был сигнал? – Альфорка щурится, словно целясь. – Почему я не слышал?
– Я тоже не слышал, – высунулся из тени Доблехо, – показалось кому-то!
– Хозяева. – Загонщик поднял глаза к выгоревшему небу. – Много.
– Хозяева? – не понял Карлос. Небеса были пустыми – только слепящее белое солнце и дальние птицы.
– Коршуны, – пояснил дон Луис, – их так зовут в Альконье. Тех, у кого на крыльях багряные отметины.
– Тут и коршунов-то не разглядишь, – удивился Себастьян, – а уж крылья…
– Хозяева это, – отрезал загонщик, – провожают.
– Это так, сеньор, – Мигелито выхватил и подбросил нож, поймал, сунул за голенище, – простые коршуны одиноки. Мы идем вниз.
– Хорошо, – неважно, откуда у птиц кровавые пятна, лучше занять позиции раньше, чем опоздать, – только не выдайте себя раньше времени.
– Да, сеньор, – пообещал хитано. Солнечный луч скользнул по серебряному перышку на бронзовой шее. Странный знак, многим он стоил жизни…
– Мигелито…
– Сеньор?
– В твоем адуаре есть девушка, ее зовут Лола. Сейчас она в Сургосе?
– Лола? – Черные глаза удивленно раскрылись. – Сеньор не ошибается?
– Ей лет шестнадцать. Невысокая, тоненькая, черные волосы… Для хитаны слишком короткие… Она бежала из Лоасса.
– Моя дочь. – Один из людей Мигелито, седой и сильный, шагнул вперед. – Сеньор знал мою дочь?
– Видел вчера… нет, уже позавчера, на дороге в обитель. Я купил у нее цветок. – И еще она приходила во сне, обещала оседлать коня, но он отказался, а утром принесло хаммериан. – Я сказал ей, что в Онсии нечего бояться. Вышло, что я солгал. Она в Сургосе или в адуаре?
– Лола мертва. – Голос седого тоже был мертвым. – Уже год… Бесноватые забили ее камнями, а потом остригли. На ее косах повесили ее мать и лоассца… Он был папистом, как сеньор. Я ковал коней в городе, вернулся и нашел всех. Я развел огонь… Большой огонь.
– Хайме!
– Да? – Мальчишка заболтался с Себастьяном, он не слышал разговора.
– Хайме, помнишь хитану на дороге?
– Еще бы! Ты променял цветок на кольцо.
Красный цветок… Инес просила его бросить, а он сунул в карман. Что от него осталось? Неважно что, если это не бред, цветок найдется.
– Эта девушка была хитаной и назвалась Лолой. Что ж, не всякий назовет имя первому встречному.
– Хитана не возьмет имя мертвой. Имя – это тень жизни. – Отец Лолы покачал головой и легким шагом танцора пошел вниз, по склону. Стало тихо, в который раз за этот безумный день. Была Лола сном или нет, но полтысячи хаммериан существуют и с каждой минутой приближаются. Тут не ошибешься – солдат чувствует схватку, как жаба дождь.