Целую, Ларин

– Взгляните, пожалуйста, на сидящих перед вами. Не встречали ли вы кого-нибудь ранее? Не спешите, можете рассмотреть повнимательнее.

Секундное замешательство. Затем – долгий, пристальный взгляд. Глаза перемещаются от одного к другому, потом назад, опять к первому.

– Может им встать?

Утвердительный кивок.

– Поднимитесь. Итак?

– Нет. – Пауза. – Я никого не знаю.

– Вы уверены?

– Да, уверен.

– Что ж… Хорошо. Подойдите, вот здесь распишитесь. Теперь понятые. Пожалуйста. Теперь вы… Спасибо. Все свободны.

Я сидел у дверей и бесстрастно наблюдал за происходящим. Молодой следователь, проводивший опознание, был явно огорчен его исходом. Красноватые пятна на щеках, опущенные вниз, на протокол, глаза. Скрывать эмоции в молодом возрасте довольно сложно. Особенно отрицательные. Мало того, что он сейчас отпустит на свободу преступника, так еще и по голове получит за незаконное задержание на трое суток. Конечно, неприятно.

Не скажу, однако, что я был безумно рад такому повороту событий.

Во-первых, из-за этой канители я не пообедал. А во-вторых, у меня пропал аппетит. Другое дело, что я совсем не удивился. Для следователя, конечно, неожиданность – как же так? Вроде, опознающий и приметы в протоколе подроб– ные указал и даже фоторобот рисовать пытался? А как до опознания дошло – извините, не тот. Не узнаю. Мимо кассы.

Я быстро вышел из кабинета и в коридоре задержал потерпевшего.

– А может все-таки это он?

Мужчина смотрел в пол.

– Нет, не он, – некоторое время спустя тихо произнес он. – Тот, вроде, постарше был.

– Мы тут одни. Зачем скрывать очевидные вещи? Боитесь?

– Не боюсь. Не он это.

– Боитесь, боитесь. Застращали?

Молчание.

– Быстро, однако… Где, неужели еще в больнице?

Опять молчание.

– Ладно, идите. В следующий раз, когда вам ножом засадят, сами разбирайтесь. Без милиции.

Мужчина, понурившись, побрел на выход.

«Ну что за публика? Не народ – овцы. Их режут, а они только блеют. Войди нож на пару миллиметров подальше, и амба, не стоял бы ты сейчас в коридоре. А все равно: „Не узнаю“. Потому что страшно.

Так хоть с распоротым брюхом, но жить будешь, а опознаешь – что там потом… Могут и добавить. Так что, извините, не узнаю».

Я взял со стола исписанный крупным почерком листок и быстро пробежал по нему глазами.

– Молодец, почти без ошибок.

– Меня сегодня в КПЗ или здесь до утра?

– Сегодня.

– Этот-то что говорит, Пеликан?

– Все, что нужно, говорит.

– Хе… Чушок, он и есть чушок.

Я усмехнулся. Пеликан пока говорил далеко не то, что требовалось мне. Лепетал какую-то муру про то, что в парке, на другом конце города, в драке получил ножом в бок от неизвестного. Но ничего, это пока я не ткну ему в морду вот эту бумажку. Вот тогда он действительно скажет все, что надо. А не скажет, я помогу. Никуда не денется.